Я, конечно, ожидал, что могут быть слёзы. Как-никак, но я чувствовал, что, несмотря на моё увечье, Тоня ко мне более чем неравнодушна.
Уходить я, правда, собирался всерьёз, но мне хотелось, чтобы меня поуговаривали остаться, не отпускали сразу.
А меня отпустили.
К Тоне у меня был один вопрос. Так, мелочь. Но всё же было интересно. - Тоня, - спросил я, тебе не трудно будет ответить… Ты будешь смеяться, но всё же…
Вот ты ночью приходила ко мне в спальню… На тебе ничего не было, только маленький треугольник из ткани… На чём он держался? Клей, да?..
- Нет, не клей, сквозь слёзы усмехнулась-таки моя бывшая почти сожительница, - но пусть это останется моей маленькой тайной…
На том и расстались.

Я стал жить в небольшой однокомнатной квартире в двенадцатиэтажном доме на пересечении улиц Абулхаирхана и Алии Молдагуловой. В городе, в котором родился и вырос и который всегда любил какой-то ненормальной любовью. Я слишком был к нему привязан.
Если чего-то или кого-то очень любишь - то обязательно потеряешь.
Нельзя ничего любить очень сильно. Этим самым мы закладываем программу уничтожения предмета нашей любви.
Вот я и допрыгался.
Мне пришлось покинуть улицы, с которых делал репортажи, которые любил фотографировать в дождь и в лучах закатного солнца, улицы, про которые я сочинял стихи…
В этот город, знакомый до слёз я вернулся тогда, когда он оказался уже не нужен мне для простой человеческой жизни.
Но карма человеческая устроена так, что, в конце концов, исполняются все наши желания.
Знать бы наперёд все причудливые сценарии их исполнения…

И вот живу я, значит, в полном уединении. И провожу свой пожизненный досуг в сытости и праздности. Интернет, телевизор, прогулки по городу.
Меня даже не тянуло ни с кем общаться. Кроме, разумеется, моих виртуальных друзей в Интернете.
И вот как-то сижу у себя дома на диванчике, смотрю по телевизору, как наш российский политический лидер целует во все места Уго Чавеса, как тут раздаётся звонок в дверь.
И кто бы это мог быть? Гостей я не ожидал. Про моё новоё местожительство и не знал никто.
Пошёл открывать.
Смотрю в глазок - женщина какая-то стоит симпатичная. Но уже в годах. Где-то - не побоюсь подумать - моих лет…
И чего же этой старушенции от меня надо?..
Открываю дверь: - Чего, мол, вам угодно?
- Здесь живёт, - спрашивает женщина, - и называет имя моё и фамилию.
Отпираться я не стал. - Да, говорю, - он живёт здесь. И даже более того - стоит он сейчас перед вами собственной персоной. Дальше-то что?
- Саша, Это ты? - опять спрашивает меня эта пожилая женщина и лицом светлеет, видимо, кого-то во мне узнавая.
- Да, говорю, - я - Саша. Александр Иванович, если угодно.

Женщине этой было очень угодно, что я Саша. На то, что я ещё к тому же и Александр Иванович, она почему-то даже и внимания не обратила.
- А я - Оля. Оля Романюк, помнишь? 10-й «б», восьмая школа…
Господи! Оля! Оленька!..
Как же я мог её не узнать!
Ведь что делают с человеком годы проклятые!

- Ой, говорю, Оля! Здравствуй! А я думаю - каким ветром занесло ко мне такую интересную женщину.
Слушай, а ты почти не изменилась. Ну, может быть, самую малость… повзрослела…
А я как раз про тебя недавно вспоминал. Как мы с тобой целовались… учились целоваться…
Да, проходи, пожалуйста, чего мы тут, как дураки, встали в дверях.

Я пропускаю эту женщину, которая назвалась моей Олей, в квартиру.

Да… Оля… Оленька Романюк. Конечно, помню. Такое не забывается. Если бы не расстались тогда - Оленька переехала с родителями в другой город - то быть бы мне отцом в пятнадцать лет…
Как я тогда переживал!

Да, это она… Конечно, она, Оленька Романюк. Самая красивая девочка в классе. И самая умная.
Это потом осталось у меня на всю жизнь: я испытывал любовь и половое влечение только к красивым и умным женщинам. Большая часть моего высшего образования - от них.
Я достал из своего потайного шкапчика бутылку «Каберне»: - Садись, Оленька, рассказывай!..
Всё-таки - как ты меня нашла?

Вопрос, конечно, совершенно праздный - где можно спрятаться от людей в XXI веке?
Сайт «Одноклассники», чего тут уж сильно гадать, напрягаться.
Оленька сейчас одна. С мужем не сложилось. Дети выросли, разъехались, у всех свои семьи. Оленька в Интернете узнала обо мне, как ей показалось, почти все: адрес, одинокое моё семейное положение. Ещё сейчас своими глазами увидела - жив, здоров. Заходила в ванную, руки помыть - никаких женских вещей, приличных для этого места, не заметила.
Ох, Оленька, Оленька… Уж лучше бы они были…
Беседа получилась лёгкой и непринуждённой. Поговорили обо всех. Всех вспомнили. И Таньку Огневу, и Сашку Кенбаева. Конечно, и про нас. Как ходили смотреть оперу «Риголетто» - к нам приезжали московские артисты, - как вдвоём уезжали за город кататься на лыжах.
Как зимой нам нужно было целоваться, а на холоде это не только вредно, но и почти невозможно. И я попросился у сторожа пустить нас в новый пятиэтажный дом, который на-днях должны были заселять - там уже включили отопление.
Тогда был социализм, и сторож пустил нас бесплатно. Правда, посмотрел на нас так, будто мы там собираемся заниматься всякими глупостями.

А мы и не собирались.
Просто оно как-то так само собой всё получилось…

У Оленьки на спине, под левой лопаткой, маленькая родинка. Мы уже так хорошо разговорились, так насмеялись, а Оленька - та даже ещё и чуть всплакнула, что впору было мне спросить, на месте ли та родинка.
И не появились ли где ещё какие-нибудь пятнышки.
И я чувствовал, что уже должен об этом спросить. А в ответ мне должны сказать что-то вроде - да ну, мол, неудобно, ты что!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143