Мужчина сидел на подоконнике и с любопытством рассматривал меня. После некоторой паузы, он энергично соскочил с подоконника, приблизился ко мне и протянул руку.
— Альбинос, — назвался он, сделав ударение на букве «и».
На его предплечье, туго стягивая бицепс, матово сверкнул спиральный браслет в виде змеи, сделанной то ли из золота, то ли из меди. На шее у незнакомца висели разнообразные цепочки с медальонами в форме многогранных звездочек. Но не это привлекло мое внимание, а его глаза — необыкновенно светлые, почти прозрачные, необыкновенно приветливые. Я тоже представился, с убеждением, что это лишнее, ибо здесь, наверное, обо мне известно все.
— Ну, как ты? — поинтересовался Альбинос, продолжая держать мою руку.
— Голова выдержала, — поделился я радостью. — Это ерунда. А вообще как?
Я не совсем понял вопрос.
— Что со мной было? — спросил я.
— Ты улетел с трассы, — ответил Альбинос и, легонько шлепнув ладонью меня между лопаток, подвел к столу. — И разнес в щепки торговую палатку.
— Хорошо, что там никого не было, — добавила Лера, облизнув пальчик, выпачканный в майонезе. — У тебя была очень большая скорость. Надо было резко присесть и как бы выбросить заднюю ногу вперед, чтобы закантоваться.
— Чтобы что? — уточнил я.
Альбинос кинул на меня короткий взгляд.
— Давно доску объезжаешь?
— С сегодняшнего… то есть со вчерашнего… Послушай, а сколько времени я тут провалялся?
— С обеда. Я ввел тебе небольшую дозу феназепама.
— Все произошло у нас на глазах, — пояснила Лера, присыпая порезанные пополам вареные яйца красным и черным перцем. — Мы не стали ждать спасателей. Альбинос — врач и может оказать медицинскую помощь.
— А где моя доска?
— Цела, цела твоя доска! — успокоила Лера. — Под койкой лежит.
Альбинос сел за стол, взял с тарелки пучок зелени и откинулся на грубую резную спинку стула. Отрывая листик за листиком, он отправлял их в рот и не сводил с меня своего проницательного взгляда.
— Надо было найти более пологий склон, — сказал он. — Ты рисковал свернуть себе шею.
— Я очень нетерпеливый человек, — оправдался я.
— По губам Альбиноса скользнула усмешка. — Торопливость — это самое бесполезное занятие, какому может посвятить себя человек… Ты будешь пить водку или вино?.. Наша торопливость столь же нелепа, как если бегать из конца в конец железнодорожного состава, надеясь, что таким образом прибудешь на вокзал скорее…
Я не поспевал за его мыслью. Наверное, действие феназепама еще не закончилось, а может быть, еще напоминала о себе безвременно разнесенная в щепки торговая палатка.
— А зачем тебе сноуборд?
Я не был готов к этому вопросу и собирался ответить расплывчато и банально, дескать, для удовольствия, но тут между нами, обрывая зрительный контакт, встала тонкая фигура Леры. Она наполнила бокал Альбиноса, подала ему, чокнулась с ним и сказала:
— За тебя, мой милый… За нас…
26
Она вела себя так, будто меня здесь не было. Мне трудно было вплести себя в их упоительный мир, хотя я точно еще не знал, нужно ли это делать, если от меня этого не требуют. Наверное, надо поблагодарить врача за его великодушие и откланяться? Я налил себе водки и выпил. Л ера поставила бокал с отпечатком губной помады на стол, по-кошачьи плавно обошла Альбиноса, встала за его спиной и стала перебирать пальчиками его волосы — ну точно как делают обезьянки в зоопарке, отыскивая в шерсти друг друга блошек.
— Научиться кататься на сноуборде несложно, — сказал Альбинос, тихонько отстраняя Леру. — Но стоит ли тебе тратить на это время? Ты на пианино играешь?
Я поикал плечами, какое отношение имеет пианино к езде на сноуборде.
— Сочинять свою музыку и играть по чужим нотам — это ведь разные вещи, так ведь? А сноуборд инструмент особенный. Он не терпит чужих нот. В противном случае он превращается в обычное корыто, на каких деревенские мальчишки съезжают с ледяных горок.
Я подумал, что этот Альбинос приличный зануда, и попытался перевести разговор в другое русло:
— А в этой гостинице много постояльцев?
— Только мы, — ответила Л ера.
— Это не гостиница, — медленно произнес Альбинос. — Когда-то это был интернат для умственно отсталых детей.
— Мы взяли его в аренду, — сказала Лера, через плечо протягивая Альбиносу свою ладошку. Тот взял ее и поднес к губам. — Хотим открыть здесь райдер-клуб.
— До клуба еще далеко, — возразил Альбинос. — Нужно искать и готовить людей. А это время и деньги.
— А-а… а как же дети? — спросил я.
— Два года назад дети вместе с педагогами погибли в автокатастрофе, — ответил Альбинос и, высунув кончик языка, наклеил на него зеленый листик. — Автобус, в котором они ехали, сорвался в пропасть. С тех пор здесь никого. Только мы с Лерой.
— Мрачное место!
— Ты так думаешь? — усмехнулся Альбинос. — Здесь, как нигде, емко стимулируется энергия тела.
— Может быть, — — осторожно согласился я. — Знать бы только, на что потом эту энергию использовать.
— На концентрацию колоссальной силы, которая приводит к реализации духовных возможностей человека, — ответил мне Альбинос.
— А сноуборд здесь при чем? Разве можно этой колоссальной энергией подчинить его? — с иронией спросил я.
— Поставь чай, — — попросил Альбинос Леру. — Наш друг задает слишком много вопросов, и у меня пересохло в горле.
Девушка послушно встала и вышла из комнаты. Едва за Лерой закрылась дверь, он сказал:
— Хватит, отдыхай. Тебе это совсем не нужно.
— Почему же. Очень даже нужно. Я хочу обуздать своей колоссальной энергией сноуборд, — сказал я, скрывая под иронией свой истинный замысел.
— Зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84