Я! Бесценный и уникальный человек! Я обязан донести себя в целости и сохранности до того места, которое определит убийца. Обязан! И не попасть под машину, и не утонуть в озере, и не отравиться грибами, и не впутаться в случайную пьяную драку. Я слишком дорого стою…
Может, вскочить с кресла и кинуться к выходу, сбивая молодых людей, как кегли в кегельбане? Стрелять они не станут — в салоне слишком много людей. Но где гарантия, что у подножья трапа нет никого?
Готовность сопротивляться, драться, взбивать, как в миксере, всех подряд, кто встанет на моем пути, была столь высока, что я даже глаза закрыл, чтобы оперативники не догадались о моих намерениях по моему искрометному взгляду. Я слышал их шаги. Оперативники гнали по коридору воздух, легкий сквознячок с запахом дешевого одеколона с китайского рынка, несвежей рубашки и новых кожаных туфель. Я знал, что буду делать, когда они попросят меня встать и пойти на выход. Мы еще поборемся…
Оперативники поравнялись со мной. Я не открывал глаза, но почувствовал, как кто-то из них задел мое плечо. Запахи, слабое движение воздуха и теней, которые можно различить даже сквозь веки… Но шаги стали удаляться. Оперативники прошли мимо меня, не остановившись. Я открыл глаза и обернулся. Они продолжали идти по проходу — целеустремленно, наступательно, в ногу. Красавцы! Но почему они обделили меня своим вниманием? Я даже почувствовал что-то вроде досады: такой масштаб событий — и не ради меня? Хоть вскакивай с кресла и кричи вдогон: «Эй, ребята! Я здесь!»
15
Я ошибся! Никому я не нужен, облегченно вздохнул я. Однако не рано ли радоваться? Оперативники остановились у кресла, в котором должен был сидеть я. Не было слышно, что говорили пассажиру молодые люди, — толстяк сразу нервно заерзал, что-то заговорил. Молодые люди взяли его под руки. Толстяк не сопротивлялся, видимо, рассчитывал выйти на воздух и там разобраться. Пассажиры провожали толстяка и оперативников при гробовой тишине. Мне было жаль его, ему предстоит пережить не самые приятные минуты. И все из-за меня.
Меня грызла совесть, я пытался оправдать себя, ведь все, что произошло, было помимо моего желания, моей воли. Салон начал медленно оживать, переговариваться Пассажирам стало интересно, за какие — такие заслуги так встретили толстяка. Я покосился на свою соседку. Она не обращала на меня внимания. Ее встревоженное лицо было обращено в конец салона, где рядом с иллюминатором сидел ее сын.
— Зайчишка! Котенька! Не вставай пока… Не вставай, я тебе сказала! Сядь, поганка! Вот только выйдем, я тебе все уши, как ботву, оборву! Всю душу мне вымотал, засранец!
А что, если оперативники проверят документы сразу же при выходе из самолета? Но мои опасения оказались напрасными: внизу нас встречала только сотрудница аэропорта. Вид у неё был растерянный, она жалобно упрашивала пассажиров соблюдать порядок и организованность. Все же несколько нетерпеливых пассажиров, не обращая внимания на ее просьбы, ринулись через парковку к зданию аэропорта. Мне тоже хотелось поступить так же, но я нашел в себе силы сдержаться. Лучше зайти в аэропорт с толпой, отягощенной сумками и раздражением. Некоторое время я плыл в этом течении, но посреди зала остановился и свернул к кафетерию, где заказал бокал разливного пива.
Я принялся рассматривать второй этаж, большей чартью состоящий из кафе да игровых комнат, и сразу обратил внимание на вывеску с изображением Земного шара, вокруг которого, словно искусственный спутник, летал почтовый конверт. Электронная почта. Проверить, не пришло ли мне очередное письмо от Человека?
Я поднялся на второй этаж, постоял у перил, полюбовался на людской муравейник, и вошел в кафе. Необычность его состояла в том, что на каждом столике стоял компьютер. Меня позабавило предостережение: «Уважаемые пользователи Глобальной Сети! Убедительная просьба пиво и другие напитки на клавиатуру не лить и окурки не гасить мышкой!» Ну что ж, не буду мышкой гасить окурки. Я огляделся. Из-за тяжеловесных, мерно гудящих мониторов торчали макушки голов. Было крепко накурено, и в помещении стоял плотный тяжелый запах. Выбора у меня не было, и я подошел к барной стойке. Тщедушный очкарик уставился на меня.
Я сказал ему, что хочу проверить электронную почту. Очкарик кивнул и повел меня к свободному столику.
Расположившись перед монитором, я набрал на клавиатуре необходимые данные, и с тревогой стал ожидать результатов. На мое имя пришло два письма. Тема у обоих та же: «Привет, дружище!» Я открыл первое, отправленное два часа назад. Письмо было до обидного коротким: «С прилетом! Ночуешь в гостинице „Баксан“, номер забронирован. Утром посмотришь почту. Человек». Второе письмо оказалось совсем «свежим»: было отправлено каких-нибудь десять минут назад. «Вацура! Тебе не кажется, что за тобой плетется „хвост“? Не делай необдуманных шагов, помни про Ирину».
Я еще раз перечитал оба сообщения. Если в первом письме, несмотря на лаконичность, мне было все понятно, то второе сразу вызвало кучу вопросов. Что значит «за мной плетется „хвост“? Как я должен реагировать на этот вопрос? Если Человеку стало известно, что за мной следит милиция, то что я должен предпринять? И что значит „не делай необдуманных шагов“?
Я выругался вполголоса и чуть не опрокинул на клавиатуру кружку с пивом, которую очкарик любезно подставил под мой правый локоть. И вместо того, чтобы выйти из почтовой программы да поехать в гостиницу «Баксан», я ткнул курсором в кнопку «Ответить адресанту» и быстро набрал текст: «Дорогой Человечище! Если ты хочешь, чтобы я был тебе полезен и смог помочь тебе, то впредь выражайся яснее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84