— Ездили мы на похороны в Симферополь. А теперь вот я и мужа лишилась…Что происходит, вы можете мне сказать?.. Ой, только не надо меня успокаивать! Я и так веду себя как сытый ламантин. Хотите кофе? Только сами приготовьте, а то у меня никаких сил нет… И спрашивайте, спрашивайте, не молчите. Я ж теперь как «черный ящик» от разбившегося самолета — все последние дни Лени по часам пересказала: что он ел, что пил, кому звонил, куда ходил.
— К сожалению, мне придется задать похожие вопросы, — наконец произнес я.
— Ну что? Пересказать нашу жизнь? Меня уже и на магнитофон записали ваши коллеги… Никаких врагов у него не было, и никому его смерть была не нужна. Я думаю, его просто хотели ограбить. Я ж ему сто раз повторяла: смотри на людей, прежде чем впускать их в машину, не гонись за большими деньгами… Эх, что теперь изменишь?
— Он занимался частным извозом?
— Частный извоз! — усмехнулась женщина. — Как красиво звучит… Ну да, работал извозчиком. Днем около рынка находил клиентов, вечером — у набережной. И пьяных возил, и трезвых. Полгорода уже, наверное, перевез.
— Вы не замечали, в последние дни ваш муле не был чем-то озабочен? Его ничто не угнетало?
— В последние дни как раз он был в очень хорошем настроении.
— Он звонил вам вчера вечером?
— Как он мог позвонить, голубчик? Он из машины часами не выходит. Даже чай перед выходом из дома не пьет, чтобы лишний раз не останавливаться.
— Но ведь он мог позвонить вам из машины, с мобильного.
— С мобильного? — удивилась женщина и развела руками. — А мобильного у него отродясь не было. Эта штучка дорогая и нам не по карману. Да и о чем нам с ним говорить после двадцати лет совместной жизни?
— Странно, — произнес я.
— Ас чего вы взяли, что у него должен быть мобильный? — в свою очередь удивилась женщина и, как мне показалось, насторожилась.
На некоторое время в комнате повисла гнетущая тишина.
— Вы сказали, что в последние дни у вашего мужа было хорошее настроение, — продолжал я. — Были приятные новости?
— Он нашел богатого клиента, — ответила женщина, цепким и внимательным взглядом рассматривая мои руки. — Муж возил его с утра до вечера два дня подряд.
— И вчера?
— И вчера, по-моему, тоже, — кивнула женщина. —Ваши коллеги меня замучили, расспрашивая об этом человеке. И потому я вас сразу предупреждаю: я ничего о нем не знаю. Ни-че-го. Единственное, это то, что клиент очень хорошо платил. Дважды муле приносил домой по сто долларов.
— И вы даже не знаете, по какому маршруту ваш муж возил клиента?
— Я же вам сказала: я ничего о нем не знаю.
— Он расплачивался с вашим мужем после рабочего дня?
— Да. Муж два дня подряд уезжал куда-то к семи утра, а возвращался около десяти вечера. Я еще предупреждала, смотри, мол, не опоздай к своему благодетелю, а то он найдет себе другого водителя. Сегодня он тоже поехал к семи.
— Много бензина потратил за эти три дня?
— Муж обычно собирает и хранит в бардачке квитанции с бензоколонок. Следователь просмотрел их и сказал, что последний раз муж заправлялся четыре дня назад.
— Выходит, в эти дни он на большие расстояния не ездил?
— Выходит, что так…
— Никаких подозрительных предметов в карманах вашего мужа не нашли? — потеряв бдительность, спросил я, и с опозданием прикусил себе язык.
Женщина сразу обратила внимание на то, что вопрос нелепый. Она скрестила руки на груди, откинулась на спинку дивана и, не сводя с меня глаз, произнесла:
— Странно, что вы, работник милиции, меня об этом спрашиваете. Это я вас об этом должна была спросить. Это ведь вы вместе со своими коллегами обыскивали карманы Лени! Или я ошибаюсь?
— Видите ли, — начал я выкручиваться, — меня только что подключили к оперативной группе.
— Нет, ничего не нашли, — ответила женщина, кидая на меня пытливые взгляды, и я заметил в них хорошо спрятанное недоверие. — А его права, и записная книжка, и паспорт были так залиты кровью, что уже не все там разберешь… Господи, сколько крови! Я чуть в обморок не упала, когда мне машину показали. Это не машина, а какой-то цех по свежеванию…
И тут я заметил, что женщина смотрит вниз, на мои ноги, и лицо ее быстро меняется, глаза расширяются, губы размыкаются, словно ей хотелось крикнуть. Я невольно кинул взгляд на свои кроссовки.
— А в чем это они у вас выпачканы? — тихо произнесла она.
И тут к своему ужасу я увидел отчетливые бурые пятна крови на кайме подошв.
— Сам не знаю, — пробормотал я и убрал ноги под стул. — Может, кирпичная пыль? Я вчера на стройке рабочих опрашивал.
— Ну да, — произнесла женщина. Губы ее были напряжены. — Очень похоже на кирпичную пыль. Просто поразительное сходство…
Я встал, чувствуя, как начинает полыхать мое лицо.
— Больше не буду вас мучить своими вопросами, —пробормотал я, пятясь к выходу. Мною овладело жуткое желание снять с себя кроссовки и вышвырнуть их из квартиры.
— Я вас не провожаю, — произнесла женщина и прикрыла глаза.
Я быстро вышел из квартиры, закрыл за собой дверь, спустился вниз и там, у окна, внимательно осмотрел подошвы кроссовок. Проклятье! Это, конечно, кровь. И вдова это поняла сразу. Теперь мне остается только гадать, что она обо мне подумала и как скоро позвонит в милицию. Выходит, это я вчера выпачкался и до сих пор не обратил внимания. Позор мне! Такое головотяпство!
Я вышел на улицу, пересек проезжую часть и по ступенькам спустился в сквер Руданского. Газоны были влажными, всю ночь работали поливальные системы. Я пошел по траве, подошвы кроссовок со свистом скользили по ней. У неработающего фонтана, бордюр которого служил бомжам и нарами, и столом, я остановился и еще раз осмотрел подошвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84