Но его намерения оставались неясными. К чему он стремился? Выразить свое отношение к охоте или просто развлечь гостей? Со свадьбой фильм был никак не связан. Странный выбор для предсвадебного ужина. Тим то и дело поглядывал на мэра и его друзей, на лицах которых застыл вежливый интерес. Крей куда-то исчез.От загонщиков удирали кролики, птицы вспархивали у них из-под ног и взмывали из густых зарослей в небо. Шипение почти заглушало звуки. Когда был снят этот фильм? Кажется, в тридцатые годы. Тим не интересовался историей кино, но предполагал, что фильм вышел до Второй мировой войны, задолго до его рождения, когда музыка в звуковых фильмах ничем не отличалась от фоновой музыки в немых.Куропатки и зайцы спасались бегством, повинуясь панике или животному инстинкту. Оператор взял в кадр одну из крольчих, передвигающуюся неуверенными прыжками, и перепуганную белку. На другом конце поля стояли гости маркиза, красивые женщины в костюмах с большими плечами и изящных шляпках, мужчины в охотничьих костюмах, все с дробовиками. Они смеялись и переговаривались, ожидая, когда добычу подгонят поближе, и обсуждали личную драму каких-то двух персонажей – Тим не мог вспомнить, каких именно. Казалось, они болтают, чтобы скоротать время; из-за шума слова стали почти неразличимыми.Тим хорошо помнил следующую яркую, шокирующую сцену, когда птицы разлетаются во все стороны, а загнанная крольчиха скачет прямиком на охотников. Улыбающиеся, богатые, воспитанные люди с показным равнодушием вскинули ружья, гораздо более интересуясь беседой, чем стрельбой, и пристрелили крольчиху, а потом продолжили стрелять по движущимся мишеням. Все эти люди были превосходными стрелками. Но Тим не мог спокойно смотреть на вздрагивающие в агонии тельца кроликов, трепет крыльев умирающих птиц, а эта сцена повторялась вновь и вновь, после каждого выстрела, животные одно за другим падали на листву. Один из зверьков, который еще недавно смотрел прямо в камеру, теперь был мертв. Продолжительность этой сцены сделала бы честь самому Крею, который славился умением затягивать самые драматические эпизоды. За спиной Тима кто-то – кажется, его мачеха Терри – ахнул: «О Господи…»На экране загонщики и некоторые из стрелков собирали по полю добычу. Крей вернулся в столовую, остановил пленку и включил свет. На краткий миг гости почувствовали себя героями фильма, гостями маркиза, уже переодевшимися к ужину и вспоминающими о сегодняшней охоте. Несомненно, на такое ощущение и рассчитывал Крей.Но мэр вскоре пришел в себя. Он не поддался на удочку Крея.– Да! – произнес он. – Это действительно один из шедевров французского кинематографа. Благодарю вас, месье.Но Крей смотрел на Клару, Тим сразу заметил это. Клара прижимала к себе Ларса, все еще оберегая его от ужасного зрелища. Она сидела, прижав ладонь ко рту, – при виде судорог умирающих кроликов ее затошнило.– С тобой все в порядке? – обратился к ней Крей через стол. Не отвечая, Клара начала подниматься.Она поняла, что хотел сказать этим Крей: он был готов избить или даже пристрелить ее, как ту крольчиху, которую так безжалостно убили стрелки. Это было написано у него на лице. Клара не боялась, но знала, что Сержу присуща жестокость, которая то и дело проскальзывала в его картинах. Зачем ему понадобилось сегодня показывать гостям этот фрагмент?– В Америке стреляют в людей, как в кроликов, не так ли, месье? – продолжал мэр, который, очевидно, счел этот сеанс оскорблением в свой адрес, и расплылся в довольной улыбке. Но момент был уже упущен, замечание прозвучало не так хлестко, как он рассчитывал.– Это аллегория брака. Кролики – мужья, – объяснил гостям Крей. – Все женщины – меткие стрелки.Кролика убили по-настоящему, думала Клара, пристрелили во время съемок.Кто-то задал Крею вопрос, который Тим не расслышал. Повысив голос, Серж отозвался:– Нет. Теперь, конечно, мы не стреляем в животных. Это недопустимо, показ такого фильма запретят. Нам пришлось бы подыскивать какое-нибудь парализующее вещество краткого действия, от которого кролики дергались бы и засыпали, но оставались живыми. А вот заставить птиц падать на землю было бы труднее, – с улыбкой добавил он.Да, он все знает, поняла Клара, но не испугалась – наоборот, в ее душе пробудилась нелепая надежда на то, что теперь скрытность и осторожность ни к чему, что она сможет встречаться с Антуаном, когда захочет.
Столовая вдруг показалась Тиму декорацией не для ужина в честь его свадьбы, а для другой драмы. Может быть, воображение, взбудораженное близкой свадьбой, сыграло с ним злую шутку, ошибочно приписав Крею мстительность? Тим помнил фильм Ренуара целиком. Верный слуга, муж горничной, застает жену хозяина с любовником в поместье, произносит что-то вроде: «Мне следовало бы прикончить вас обоих», – и в конце концов убивает любовника.Да, «прикончить вас обоих» – так и сказал персонаж фильма.Тим поискал взглядом Клару и Анну-Софи. Не требовалось богатого воображения, чтобы сообразить, что происходит или вскоре произойдет здесь. Крей догадался, что случилось между его женой и Антуаном де Персаном. Поскольку Тим давно заподозрил неладное, он без труда пришел к тому же выводу. Видимо, Персан тоже хорошо помнил фильм «Правила игры». Тим заметил, как пристально и задумчиво Персан смотрит на дробовик, который Крей снова извлек из-под стола. Это вызвало у гостей неловкость – впрочем, все решили, что Крей собирается наглядно проиллюстрировать какой-то из своих доводов. К тому же все считали, что дробовик не заряжен.– Это театральная аксиома, – сказал Крей. – Кажется, Чехов говорил, что если в первом акте пьесы присутствует ружье, то в третьем оно должно выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109