Или она слишком далеко ушла по новой дороге, которая – она вдруг с пугающей ясностью это осознала – поведет ее через Атлантический океан в незнакомый край, заставит довериться мужчине, которого она едва знает, которого называют мятежником и изменником и чья страна однажды может оказаться в состоянии войны с ее страной? Это приведет ее и к расставанию с родителями, с любимым домом, с Тимоти. Это будет означать, что она нарушит свое обещание, данное жениху, откажется от всех прежних идеалов, а ведь для этого ей потребуется огромная смелость. Но она еще не уверена, что обладает ею.
Будь она сейчас в Трендэрроу, направилась бы в часовню, чтобы там найти ответ на все эти вопросы. Но… она в Лондоне, и ее окружают строго очерченные клумбы в саду лорда Бренкомба. И крик черного дрозда опять стал тревожным, потому что через лужайку к ней направлялся Майлс.
Он тепло сказал:
– Спасибо вам за заботу о Пирсе. Вы буквально покорили его сердце.
– Это было нетрудно. Должно быть, ему было очень одиноко в школе, особенно когда его лишили общества единственного друга. А уж когда ему стали грозить исключением… Майлс, мне бы хотелось, чтобы вы вызвали мистера Хардэйкра на дуэль и убили его!
– Неужели это говорит моя нежная кузина? – улыбнулся Майлс.
– Я вовсе не ваша кузина и не всегда нежная… – Нахмурившись, Кэролайн отвернулась. – По правде говоря, я и сама не знаю, какая я. У меня в голове царит такой кавардак!
– По моей вине?
Кэролайн кивнула, и он грустно добавил:
– Этого я и боялся. В тот день, когда мы с вами познакомились, вы были такой уверенной в себе, такой беззаботной. Вы были счастливы и спокойны. Если бы я не появился в Трендэрроу…
Она повернулась к нему и устремила на него тревожный взгляд:
– Но вы появились, Майлс! Пересекли океан, приехали из незнакомой мне страны, где все по-другому. И все же теперь я это понимаю, между нами нет огромной разницы. Вы опасаетесь, что обиды ваших соотечественников приведут их к восстанию, и вместе с тем рассказываете о своих павлинах. Я считала, что в Трендэрроу всегда царили мир и спокойствие, и совсем забыла о людях, которые оказались в ловушке в туннеле. Даже история о Гарри Пенуордене была для меня лишь волшебной сказкой со счастливым концом. Я не обращала внимания на жестокость и насилие. Неужели всегда будет так, Майлс? Люди будут сражаться друг с другом из-за своих убеждений?
– Боюсь, что так. Все меняется. У людей появляются новые представления о жизни, и они должны двигаться вперед, несмотря на сопротивление. Но иногда удается достичь своих целей без пролития крови. Я предпочитаю действовать именно таким образом.
Она наклонилась и погладила алые лепестки розы.
– Судя по вашим словам, вы возвращаетесь в Виргинию… чтобы сражаться?
– Если другого пути к свободе нет, значит, сражаться. Вот почему… – Заметив выражение боли на ее лице, он замолчал. – Не будем больше думать о грустном. Расскажите лучше, понравился ли вам маленький наследник лорда Бренкомба?
– Майлс, не пытайтесь меня отвлечь таким образом. Я уже не ребенок, чтобы прятаться от серьезных проблем и думать только о легкомысленных вещах.
– Но я вовсе не нахожу рождение ребенка легкомыслием.
Она продолжала говорить, не обращая внимания на его слова:
– Я не стремлюсь постоянно избегать грустной стороны жизни, как Тимоти. Я не сбежала, когда увидела бедного Бенджамена, и… даже не упала в обморок.
Он взял ее руку в свои.
– Кэролайн, в чем вы хотите убедить меня… Или, может, самое себя?
– Я пытаюсь вам объяснить, что вы не должны сожалеть о том, что вошли в мою жизнь. Потому что сама я об этом нисколько не жалею. Я прошу вас, Майлс, умоляю вас вернуться в Трендэрроу.
Мольба эта вырвалась у нее сама собой, все сомнения были забыты. Казалось, что в этот момент она уже все для себя решила.
Он вздохнул и так крепко стиснул ей руку, что она вздрогнула.
– Для чего? – спросил он. – Какой цели это послужит?
– Это дом вашей матери, и вам всегда там рады. Если…
– Если? – настаивал он, когда она замолчала.
– Если для вас это имеет какое-то значение, потому что я этого очень хочу.
Он на секунду задумался.
– Вот оно как оборачивается. Вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы изгнать меня из Трендэрроу. Вы прогнали меня…
– Я звала вас обратно, Майлс! Звала вас, но вы не услышали.
– Слышал, но вы не были готовы, Кэролайн. Вы боялись меня, боялись любви, боялись всего, что лежит за вашим горизонтом. И я понимал, что должен оставить вас уверенной в том, что такой тихой, уравновешенной и размеренной жизни вам будет достаточно для счастья. С тех пор как вы приехали в Лондон, я позволял себе морочить вам голову сомнениями, которые сейчас мучают вас по поводу вашего брака, пытался соблазнить вас рассказами о павлинах и балах во дворце губернатора. На самом же деле я представлял себе военные занятия ополченцев и слышал не музыку скрипок, а грохот пушек и военных барабанов.
Она тихо сказала:
– Меня больше не испугаешь такими разговорами, Майлс. В самом деле, поскольку мой родной и мой приемный отцы офицеры флота его величества, с моей стороны было бы недостойно испытывать страх.
Он тихо заговорил, глядя поверх головы Кэролайн, как будто не слышал ее:
– Я представлял вас хозяйкой моего дома, сидящей при свечах у клавикордов, объезжающей плантации рядом со мной. Я видел нас в гостях у губернатора в Уильямсбурге и гордился, что вы идете со мной под руку. Я слышал, как в моем Трендэрроу раздаются смех и голоса детей, и мечтал о любви, которую познали мои родители, о полном, совершенном счастье.
– Я тоже об этом мечтаю, – пробормотала она, подавшись к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47