– Мейзи? Ты здесь? – позвала по-английски Лаура.
– А где еще я быть, мисс Лаура?
– Ну, может, ты танцуешь с губернатором на балу.
– Давай, давай, детка, – пронзительный голос задрожал от смеха.
Девушка поставила на стол свою корзину, достала из нее булку хлеба, пакет риса, несколько копченых колбасок, затем добавила лимонов и пакет чая.
– Как твой ревматизм, Мейзи?
– Сносно, сносно.
Из соседней комнаты, шаркая подошвами, вышла сгорбленная старушка с кожей цвета жареного кофе, одетая в помятое платье цвета индиго. Она куталась в потертый шерстяной платок, на ее груди болтался подвешенный на сыромятном ремешке маленький пузырек янтарного цвета.
– Почему бы тебе не сесть, Мейзи? Сейчас я поджарю тебе немного колбасок.
– Нет, мэм, – улыбнулась женщина, обнажив свои пожелтевшие от табака зубы. – Вы сильно добра ко мне, мисс Лаура. Но не стоит. Не надо для госпожа тратить время на меня.
– Ради всего святого, я не твоя госпожа! Папа освободил тебя, когда моя мама уехала, разве ты забыла? Ты свободная женщина!
– Он это делать потому, что я быть сильно старый для работа, вот так.
– Я не хочу, чтобы ты так говорила!
– Но еще я сильно старый менять свои слова.
Лаура вздохнула.
– Ну почему ты не хочешь вернуться назад к нам домой? Ида говорит, что ты бы могла жить вместе с нею и Сент Джоном в домике для прислуги.
Мейзи покачала головой.
– Я прожила семьдесят лет все время рядом с другие люди. Больше и не хотеть никого. Когда Бог готов забрать меня, он меня забирать, и я совсем не волноваться.
– Ну, тогда ладно. Но Ида придет сегодня вечером и приготовит тебе ужин, ты слышишь меня?
Старушка вместо ответа залезла пальцами в свой стеклянный пузырек, достала из него щепоть табаку и сунула себе за щеку.
Потом она внимательно посмотрела на гостью и спросила:
– У тебя уже иметь его?
– Иметь кого?
– Мужчину.
Лаура взяла корзину, чувствуя, что ее лицо покраснело значительно сильнее, чем могло бы покраснеть от жары.
– Нет, мэм. Ты уже спрашивала у меня то же самое в прошлую субботу. С тех пор – никаких изменений.
– Может, появится перед следующая суббота.
– Может быть, тогда ты будешь первой, кто узнает об этом, а теперь мне пора идти. Ида придет попозже. Я попрошу ее приготовить соус с этой колбасой.
– Будет хорошо. – Махнув рукой, Мейзи пошаркала назад в комнату, откуда пришла, и до Лауры донеслось скрипение пружин старого матраса.
Девушка была уже недалеко от своего дома, когда заметила, что перед входом в ее лавку толпится огромная толпа. Казалось, что это те же самые люди, которые вчера сопровождали Аллена Дефромажа. «Святая Мария! Ну, что еще сегодня случилось?»
Подобрав юбки, она бросилась бежать по улице так быстро, как только могла.
– Дайте пройти! Пожалуйста, дайте мне пройти! Да, пропустите же меня!
– Это мадемуазель Шартье. Скорее пропустите ее!
Лаура стрелой промчалась мимо расступившихся людей и перед самым магазином ошеломленно замерла на месте.
Еще никогда в своей жизни ей не доводилось видеть такого множества роз. Целый ковер цветов покрывал упряжку из пары серых рысаков, запряженных в черный, как смоль, экипаж. Из него тоже вздымалась гора благоухающих розовых бутонов, над которыми вились целый рой пчел. Розы лежали и на тротуаре перед магазином, они усыпали порог дома.
Прежде, чем Лаура вновь обрела способность говорить, из дверей дома появился высокий, стройный парень, за которым следовал Сент Джон. На незнакомце был мундир, украшенный золотым галуном уже несуществующего императорского флота! И когда он вышел, ему пришлось пробираться вперед на цыпочках, чтобы не наступать на цветы, устилающие землю. Парень улыбнулся Лауре и почтительно снял треуголку, обнажая свои черные волосы.
– А вот и сама маленькая леди, чтоб меня повесили на реях, если я лгу! И пусть меня сожрут акулы, если она не такая хорошенькая, как говорил хозяин!
Лаура свысока, насколько ей позволяли обстоятельства, взглянула на мужчину, причем на ее лице появилось такое выражение, словно она обнаружила нечто крайне неприятное на подошве своих туфелек, и, не глядя больше в его строну, спросила:
– Что это еще за создание, Сент Джон?
Темнокожий слуга улыбнулся.
– Он говорить, он – Ренато Белуши, мадмазель Лаура.
Тон, которым были сказаны эти слова, выдавал, что бухгалтер знает о странном посетителе значительно больше, чем это могло бы показаться.
Понимая, что толпа напряженно ловит каждое ее слово, ожидая жуткого скандала, Лаура только сказала:
– Я бы хотела, джентльмены, чтобы вы вошли в дом. Быстро!
Как только девушка вошла вслед за мужчинами в лавку, она поставила корзину на прилавок и повернулась к моряку.
– Это вы придумали эту вульгарную пьеску снаружи, месье Белуши?
Его глаза расширились в насмешливом недоумении. Он запустил пальцы в свои усы и повторил:
– Вульгарную? Вы находите, что цветы, которые составили бы честь лучшим парижским садам, вульгарны? Я убит наповал, мадемуазель!
– Ага, так это цветы от вас? – девушка раздраженно швырнула свою шляпку на прилавок.
Ей приходилось иметь дело с сумасбродами, предлагавшими руки и сердца, но этот тип перещеголял всех!
Белуши в ответ изящно поклонился и на мгновенье показалось, что его треуголка залетит куда-нибудь в угол, так энергично он размахивал ею.
Лаура вышла из-за прилавка, а Сент Джон наморщил нос, в изумлении глядя на них обоих.
Гость произнес:
– Ах, как бы я хотел, мадемуазель, сказать, что эти цветы от меня, но капитан Доминик Юкс пристрелит меня на месте, если я так скажу.
Доминик Юкс? Ей внезапно все стало ясно.
Она наклонилась за прилавок, проворно схватила свое длинное ружье и навела его прямо в живот мужчины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103