Неровня отшатнулась.
-- Я состою при коронованной особе! -- взвизгнула картоморша. --Беспорочный послужной список! Девяносто две благодарности! Семнадцать медалей! Орден Священной Картошки-Прародительницы! И вы смеете предлагать мне ТАКОЕ?!.
-- Ну, ваше досье я знаю! -- грубо заявил Клубень. -- В молодости --хе-хе! -- были кое-какие грешки? Напомнить?
Никогда не следует задевать даму, даже не относящуюся к человеческому роду.
-- Представьте, и я знаю ваше досье, -- ядовито прошипела Неровня. Казалось, даже крошечный язычок ее раздвоился на конце. -- Дело о пятнадцати кочерыжках. Кружок Подгнилка-Капустулы. Один юный картомор·
Теперь Клубень побелел.
-- Все, все, все, все!! -- взмолился он. -- Солдафон, дурак, казарменные шутки· В приличном обществе и бывать-то почти не доводилось. Пугал, брал на пушку, на самом деле ничего не знаю. Я вас обидел, госпожа Неровня?
-- Обижаются на близких, -- отрезала дама. -- Прочих же ставят на место. Надеюсь, на благодатной Запеке мы окажемся на разных материках. И с вами, и с этим, забывшим стыд, младенцем в пеленках. Хорош младенец! Когда я училась в начальной школе, она была уже опытнейшей·
Кожурка, вылетев из пеленок, как маленький снаряд, сбила Неровню с ног, подмяла под себя и с маху заткнула ей рот кулачком.
Секретарша коронованной особы дергалась и хрипела, но, несмотря на внушительные габариты, вырваться не могла. Шепнув незаметно для окружающих несколько коротких слов в самое ухо Неровне, Кожурка ослабила хватку. Обе они вскочили и принялись отряхиваться.
Все произошло так быстро, что никто не успел вмешаться в потасовку.
Неровня с Кожуркой изящно кланялись на все стороны.
-- В свободное от напряженного труда время, -- величественно объясняла секретарша, поправляя на голове серую шелуху, -- мы играем пьесы собственного сочинения. Тесным кругом приближенных -- исключительно для развлечения усталого монарха. Но сейчас, дабы разрядить обстановку, мы сочиняли на ходу. Думаю, это будет комедия. Название?.. Я необыкновенно удачно придумываю названия· Вот! "Четыре кучи подозрений, или Хохот до потолка!"
-- Почему четыре? -- быстро спросила Лиза.
Фантолетта и Дракошкиус безуспешно пытались разобраться в истинных причинах конфликта. По-видимому, Печенюшкин прочно закрыл мысли картоморов от вмешательства со стороны.
-- В пьесе будет четверо действующих лиц, -- догадался заинтересованный Глазок. -- И, как в хорошем детективе, каждый подозревается в ужасных преступлениях·
-- А на самом деле, -- подхватила Неровня, -- все окажутся виновными лишь в одном желании -- как следует потешить государя. Очень смешно и трогательно!
-- Ну, это потом! -- Глазок закрыл тему. -- Давайте все вместе сыграем во что-нибудь другое. В Аленкин дом, например. Кем я в этот раз буду, Алена? Только не злым шарманщиком! А вообще, -- он встал и потянулся с хрустом, --до смерти хочется выбраться отсюда!
Собачий портрет в овале медальона доставил Очистку уйму неприятностей. Невинное чародейство Пиччи добавило к облику колдуна самые почему-то непривлекательные из черт королевского пуделя Лори. Во что бы ни перевоплощался Очисток, они не исчезали. Даже цветок получался теперь только один -- львиный зев.
Привычки рычать во время речи, взлаивать при определенных сочетаниях звуков, неожиданно почесывать за ухом задней ногой могли свести с ума кого угодно. Единственное, что удалось перебороть, -- непреодолимое вначале желание останавливаться у каждого столбика. К остальному пришлось приспособиться, причем характер Очистка это не улучшило.
Да еще время "Г" -- омерзительная выдумка Глака. К одиннадцати вечера Очисток старался оказаться в надежном укрытии и от тоски тратил паузу на восьмичасовой, предписанный королем, сон. Получалось, что как бы ни был всемогущ Очисток, Глак все равно руководит им.
Больше всех на свете колдун ненавидел короля и Лизу с Аленой. Как быть с Глаком, он еще не решил.Растерзать ли на Земле, перед отлетом, или сгноить беспомощного в мрачных казематах Запеки, спускаясь туда каждый вечер, чтобы потешиться над недругом. Да, казематы! Их он построит в первую очередь!
И все же хороший враг -- это мертвый враг. Живой всегда опасен. Поэтому Очисток склонялся к первому варианту, хоть окончательного решения и не принимал, забываясь ночью в сладких мечтаниях.
Как ни странно, к Печенюшкину колдун не испытывал неприязни. Во время поединка он тоже успел, хоть и неглубоко, заглянуть в душу чудо-мальчугана. Робот, запрограммированный на справедливость, профессиональный гуманист, противник опасный, но не коварный -- вот кем представлялся Очистку Пиччи-Нюш.
Ну можно ли, скажите сами, ненавидеть машину?
Другое дело -- сестры Зайкины. Лиза была свидетельницей его позора в пещере. Поражение, пусть и неполное, его, Очистка Грандиозного, наблюдала болтливая девчонка! Да за одно это она заслуживала гибели.
К Аленке же был особый счет. Именно из-за нее, из-за глупой детской страсти ко всяким кошечкам и песикам, к добрым и несчастным, к угнетенным и обиженным колдун, словно непобедимую болезнь, приобрел гнуснейшие собачьи черты.
Бриллианты недосягаемы теперь, люди предупреждены, ракеты заколдованы необратимо -- Очисток понимал это. Оставалась единственная возможность. Колдун знал и то, что действия его не будут неожиданными ни для людей, ни для волшебников.
Что ж, чем труднее, чем невыполнимее задача, тем больше чести решившему ее. Гордости тайному советнику было не занимать.
Он мог взять заложниками десятки любых земных детей и поставить свои давно продуманные условия.
Выдать Глака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128