«Альберто, я понял тебя: ведь патарен не может произносить святых вещей. Ступай и возвращайся завтра ко мне; я буду судить тебя по заслугам».
Альберто ответил на это: «Я вернусь к вам; но я прошу вас, ради бога, снисхождения».
Инквизитор сказал тогда: «Ступай и делай то, что я тебе велю».
Альберто ушел, и на пути к своему дому встретил мессера Гуччо Толомеи, который шел по его делу к инквизитору. Видя, что Альберто возвращается, мессер Гуччо спросил: «Альберто, дело твое обстоит, вероятно, хорошо, раз ты возвращаешься».
Альберто ответил ему: «Ей-богу, совсем нет; епископ говорит, что я – патарен; он велел прийти к нему снова завтра утром, и тут же чуть не покончил со мной из-за этой блудницы донны Бисодии, о которой написано в „Отче наш". Поэтому, ради бога, прошу вас, пойдите к нему и попросите его: пусть он окажет мне снисхождение».
Мессер Гуччо сказал на это: «Я иду туда, и постараюсь сделать все, что могу, чтобы спасти тебя».
И мессер Гуччо направился к инквизитору, а когда он рассказал ему историю с донной Бисодией, то оба они прохохотали целых два часа. Когда же инквизитор, прежде чем мессер Гуччо ушел от него, послал за названным Альберто, и тот в большом страхе вернулся к нему, он дал ему понять, что если бы не мессер Гуччо, то он сжег бы его на костре; ведь он вполне заслужил этого, ибо впал снова в еще худшее заблуждение, назвав святую женщину, а именно донну Бисодию, без которой нельзя служить обедню, блудницей. Пусть же он идет и ведет себя так, чтобы епископу не приходилось более посылать за ним.
Альберто, попросив помиловать его, сказал, что не будет говорить этого никогда, и совершенно опечаленный после пережитого страха, вернулся домой с мессером Гуччо. Этот мессер Гуччо, проведший дело, как ему того хотелось, долго забавлялся своей проделкой впоследствии и без Альберто, и в его присутствии.
Велика изобретательность людей благородного происхождения, когда им хочется потешиться над людьми странными и простодушными; но самым лучшим примером ее является случай, который произошел волею судьбы с Альберто, приведенным в смущение донной Бисодией. И Даже очень возможно, что будь Альберто человеком состоятельным, инквизитор сделал бы ему такой намек, что он откупился бы всеми своими деньгами, лишь бы не быть сожженным или замученным.
Новелла 12

О том, как названный Альберто, ведя домой упрямую лошадь, отвечал как остроумный человек некоторым людям, задававшим ему забавные вопросы
Раз уж я принялся за Альберто из Сьены, то расскажу о нем еще одну забавную историйку, которая, будь изложенное в ней совершено сознательно, могла бы послужить украшением любого мудреца. Полагаю, однако, что он действовал в данном случае скорее по простоте душевной. Имея нужду съездить в свое имение, находившееся за пределами Сьены, Альберто попросил у своего соседа лошадь. Усевшись на нее, он направился к городским воротам, как вдруг, уже достигнув их, лошадь начала пятиться назад, словно испугавшись ворот, или озадаченная чем-то, или забрав себе в голову, что ей не следует удаляться за пределы своего города. Несмотря на то, что Альберто понукал ее изо всех сил, он никак не мог заставить ее двинуться вперед. Когда же лошадь начала беситься, он страшно перепугался, счел за лучшее сойти с нее и, взяв за поводья, повернуть обратно, чтобы отвести в дом того, кто ему ее предоставил. Но в эту минуту лошадь тронулась не шагом, а рысью, и так быстро, что заставила пуститься рысью и Альберто.
Таким образом он добрался до городской площади. Находившиеся там сьенцы, обратив внимание на то, что он ведет лошадь за поводья, закричали ему громко: «Эй Альберто, чья это лошадь? Эй, Альберто, куда ведешь ты эту лошадь?»
Спрашивавшим «чья это лошадь?» он отвечал: «Моя собственная», а спрашивавшим «куда он ее ведет?» отвечал: «Это она ведет меня».
И такими ответами он озадачивал на некоторое время сьенцев, пока они не поняли смысла того, что он говорил. В конце концов, Альберто вернул лошадь соседу, сказав: «Получай свою лошадь, раз она не хочет, чтобы я ехал в усадьбу сегодня». Так и остался Альберто дома и не поехал в тот день в усадьбу.
Я думаю, что он поступил в этом случае весьма мудро, ибо есть много таких, которые говорят: я выйду из испытания победителем. Если кому-нибудь приходится обуздать или заставить слушаться своего собственного жеребенка, то, может быть, с такими словами и можно согласиться; но если речь идет о том, чтобы справиться с чужим конем, то, тот, кто берется за такое дело, не заставит повиноваться коня, а скорее подвергнется опасности сам.
Новелла 13

О том, как Альберто, собираясь в бой вместе с сьенцами, ставит коня перед собой, а сам, спешившись, становится позади него, объясняя это тем, что так лучше
Этот Альберто и в третьем случае, рассказ о котором следует ниже, не представляется мне чересчур глупым. Когда сьенцы во время войны, которую они вели с перуджийцами, собрались вступить в бой и упомянутый Альберто, основательно вооруженный, находился на коне в их рядах, он вдруг спешился, поставил коня перед собой, а сам стал позади него. Все находившиеся там, увидев Альберто стоящим в таком положении, стали говорить: «Что ты делаешь, Альберто? Садись на коня, потому что мы сейчас вступим в бой».
Альберто отвечал им: «Я хочу стоять так, потому что, если конь мой падет мертвым, я получу вознаграждение за понесенный убыток; если же я паду сам, то за такой убыток заплачено не будет».
После этого люди, как это угодно было богу, вступили в бой, причем сьенцы потерпели поражение. Так как названный Альберто, будучи пешим, находился далеко позади других, то лошадь его была захвачена;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157