– Это твои делишки.Мы выбежали посмотреть, что же произошло.Лиза обмотала все предметы в рекреационной комнате (вместе с несколькими сидящими там кататониками), телевизор и все опрыскиватели противопожарной системы на потолке… туалетной бумагой. Долгие метры бумажных складок тянулись вверх и вниз, свисали, карабкались, болтались, кое-где вспухали и выпячивались, образуя необычные, шелестящие драпировки. Все это было и ужасно, и великолепно.– Она вовсе не была накачанной, – объявила Джорджина. – Просто она готовила заговор.У нас было очень классное лето, а Лиза много рассказывала нам о том, что делала те три денька на свободе.
СЕКРЕТ ЖИЗНИ У меня посещение. Я сидела в рекреационной и наблюдала за тем, как Лиза пялится в телевизор, как вдруг вошла медсестра и сказала мне:– К тебе гости. Мужчина.Конечно же, это не был мой охваченный проблемами парень, и прежде всего потому, что уже не был моим парнем. Да и вообще, может ли быть парень у девушки, которую закрыли в сумасшедшем доме? Впрочем, у него даже не было сил приходить сюда. Как выяснилось, его матушка тоже когда-то провела какое-то время с шизиками, потому-то у него и не было сил на то, чтобы освежить воспоминания.Не был это и мой отец. Он вечно ужасно занят.Не был это и мой учитель английского языка из средней школы. Он потерял свою должность, и его перевели в какую-то школу в Северной Каролине.Пришлось идти поглядеть, кто же это был.Мужчина стоял возле окна в гостиной, глядя на мир за окном; высокий, словно жирафа, с плечами, обвисшими словно у какого-нибудь академического интеллектуала, с ладонями, выглядывающими из коротковатых рукавов пиджака, и с редеющими волосами, образовавшими вокруг головы серебристые кружева. Услыхав, что я вхожу, он повернулся в мою сторону.Это был Джим Уотсон. Я чертовки обрадовалась его визиту, поскольку еще в пятидесятые годы он открыл секрет жизни, и у меня теплилась надежда, что вот сейчас он мне его и откроет.– Джим! – воскликнула я.Он приблизился ко мне колышащимся шагом. Всегда, когда нужно было обращаться к публике, он передвигался так, словно его нес ветер: пошатывался, дрожал, а образ его фигуры стирался будто в кинокадре – вот почему он мне дико нравился.– Ты прекрасно выглядишь, – заявил он.– А ты чего ожидал? – спросила я.Он покачал головой.– Что они тебе тут делают? – прошептал он.– Ничего, – ответила я ему. – Мне тут ничего не делают.– Здесь ужасно, – заявил он.Гостиная была особенно неприятным местом. Это была большая комната, заставленная великанской мебелью, обитой жутким виниловым кожзаменителем – кресла издавали самые странные отзвуки, когда на них кто-нибудь садился.– Все не так уж и паршиво, – возразила я ему, поскольку уже привыкла к этому месту, чего нельзя было сказать про него.Он поплыл своим особенным шагом к окну и поглядел наружу. Через какое-то время он притянул меня к себе своей длинной рукой.– Погляди, – указал он пальцем на что-то.– На что?– Вон там. – Он указывал на автомобиль, небольшой, красный спортивный автомобиль, возможно – MG. – Это мой, – акцентировал он.Джим Уотсон получил Нобелевскую премию, так что, скорее всего, купил себе машину за эти деньги.– Неплохой, – сказала я. – Очень миленький.Он вновь понизил голос до шепота.– Мы могли бы отсюда уехать, – пробормотал он мне на ухо.– Хммм?– Ты и я, мы могли бы отсюда уехать.– То есть… на этой машине? – Я была немного ошарашена. Так вот в чем был секрет жизни? Бегство?– Меня будут искать, – выразила я сомнение.– Это быстрый автомобиль, – подчеркнул он. – Мне наверняка удастся вывезти тебя отсюда.Внезапно я почувствовала недоверие к нему.– Спасибо, – сказала я ему. – Спасибо за предложение. Очень мило с твоей стороны.– Ты что, не хочешь убраться отсюда? – Он склонился ко мне. – Мы бы поехали в Англию.– В Англию? А какое отношение имеет к этому Англия? Я не могу ехать в Англию.– Ты могла бы стать гувернанткой.В течение десяти секунд я представляла другую жизнь; она начиналась с того самого момента, как я вместе с Джимом Уотсоном сажусь в его красный спортивный автомобиль, с писком покрышек отъезжаем от больницы и мчимся в аэропорт. Зато вся следующая глава, особенно связанный с идеей сделаться гувернанткой, явилась мне несколько туманной. Да и вообще, все это предложение сделалась у меня в голове каким-то туманным. Виниловые кресла, решетки на окнах, шорох из-за столика дежурной медсестры – вот эти все вещи оставались чрезвычайно реальными.– Теперь я здесь, Джим, – сказала я. – И мне кажется, я должна остаться здесь.– Это хорошо. – Казалось, что он совершенно не сердится. Джим в последний раз огляделся по сторонам и покачал головой.Я осталась возле окна. Через несколько минут мне стало видно, как он садится в свой красный автомобиль и уезжает, таща за собой синие клубы «спортивных» выхлопных газов. Я же вернулась в рекреационную.– Привет, Лиза, – сказала я, ужасно обрадовавшись тому, что застала ее здесь.– Рррн, – ответила она мне.Я уселась рядом с нею, и мы вместе смотрели телевизор.
ПОЛИТИКА В нашем параллельном мире случались вещи, которые никогда не происходили там, откуда мы прибыли. Но если они там и случались, то для нас уже не были чужими, поскольку ранее их различные вариации неоднократно происходили в нашем мире. Это так, будто мы составляли провинциальную публику (такой себе Нью Хейвен по отношению к громадному миру Нью Йорка), перед которой история проводит генеральные репетиции своих последующих спектаклей.Возьмем, к примеру, это дело с сахаром и с Вэйдом, парнем нашей Джорджины.Познакомились мы в кафетерии. Вэйд был смуглый и чертовски пристойный, во всем американском смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7