В чем их природа? Далеки ли они? Если бы взглянуть на них поближе…
– Да, если бы взглянуть поближе на планеты, – повторил Коперник. – Нам это не дано. Это большие, особые миры, подобные тому, на котором мы обитаем. Они также живут и движутся, повинуясь строгим и неотвратимым законам.
– Движутся вокруг нас? – спросил Георгий.
– Нет. Движутся вокруг Солнца, вращаясь по своим кругам. И вместе с ними движется наша Земля.
– Может ли это быть?.. Мы движемся? – вскрикнул Георгий.
– Да, – сказал Коперник. – Теперь я в этом уверен. Иначе чем объяснить смену дня и ночи, смены времен года? У меня нет еще всех доказательств, но я уже убежден. Сегодня я впервые поделился своей гипотезой с паном Глоговским и его учениками. Я не видел тебя среди них, Францишек…
Георгий молча опустил голову. Мог ли он знать, что в этот июньский вечер тысяча пятьсот шестого года великий Коперник впервые откроет своим друзьям труд многолетних исканий. Что именно в доме пана Глоговского несколько человек услышат о гениальном открытии, которое еще двадцать лет будет скрыто в разрозненных, перечеркнутых и заново переписанных тетрадях. И что только на смертном одре ученый увидит первый экземпляр своей книги «Об обращении небесных сфер», которой суждено будет потрясти мир.
Коперник повернулся к Георгию и некоторое время молча смотрел на него.
– Сегодня ты не пришел на беседу оттого, что был у возлюбленной? – неожиданно спросил он.
Георгий ответил просто и откровенно:
– Да, я был с ней…
Коперник улыбнулся:
– В твоих глазах еще отражается ее свет… Я не осуждаю тебя, но помни, наука ревнива. Если ты посвятил себя ей…
– Разве любовь несовместима с наукой? – смущенно спросил Георгий.
Коперник вновь помолчал и, вздохнув, ответил:
– Не знаю… Истинная наука не терпит соперниц.
Он надел свой четырехугольный берет и протянул Георгию руку.
– Прощай, друг мой, я хочу остаться один.
Когда Георгий пришел домой, Вацлав против обыкновения еще не спал.
– Я дожидался тебя, Франек, – восторженно объявил он. – Профессор Глоговский сказал, что ты выступишь на диспуте на степень бакалавра. Он предлагает тебе тему: «О месте священного писания в науке и просвещении».
Счастливый Георгий крепко обнял друга.
Наутро Георгий получил письмо, привезенное знакомым купцом, возвратившимся из Литвы.
Георгий вскрыл пакет, запечатанный восковой печатью, и узнал знакомые с детства старинные славянские литеры.
Поп Матвей писал ему о полоцкой жизни, о том, что брат Иван и все его домочадцы пребывают в добром здоровье, а торговые дела идут не так бойко, как прежде. Задавили же торговлю воеводские пошлины и поборы. Писал старик о полоцкой братчине, что все больше теснят ее невесть откуда понаехавшие монахи, что жить становится все труднее и печальнее…
«…Однако стараемся, поелику сил достает, и Янку, отрока-сироту, коего ты к нам привел, обучили письму и к делу поставили. Но бедны мы людьми, грамоту разумеющими. Без них как можем мы умы осветить? Все мы члены единого тела, и не может, например, глаз руке или рука ноге сказать: „Ты мне не нужен“. Боле меня, человека малого, боле многих из нас нужен нашему делу ты, брат Георгий. И все мы говорим тебе: иди, научайся, преуспевай в науках и помни, что мы ждем тебя здесь. На тебе же, Георгий, упование наше. И не токмо мы одни чаем возвращения твоего. Прими земной поклон и благословение пастырское от грешного отца Матвея…»
Долго Георгий не расставался с этим письмом. Оно напомнило о выполнении святого долга, ради которого он покинул дом.
Дни и ночи Георгий готовился к диспуту. Он часто бывал у Глоговского. Подолгу сидел над древними книгами и, казалось, совсем забыл Маргариту, лишь изредка посылая ей короткие записки.
Не только друзья Георгия, но весь университет ждал торжественного дня диспута.
Не многие студенты знали о существовании кружка Яна Глоговского, но почти все понимали, что в университете возникла особая группа, которая находится в разногласии с официальной, церковной наукой. Лишь наиболее развитые вникали в суть этого разногласия. Однако ясно было, что предстоял не заурядный, скучный спор ученых попугаев, а настоящая схватка. И уже это одно возбуждало всеобщее любопытство.
Тезис Георгия был заблаговременно опубликован ко всеобщему сведению. Казалось бы, в нем не содержится ничего из ряда вон выходящего. «О месте священного писания в науке и просвещении»… Общепризнанное положение. Как может породить оно ожесточенную полемику? Какой диспутант дерзнет оспаривать пользу Библии для науки? Если же он признает эту пользу, то в чем же смысл диспута?
Никто не мог понять, почему Франциск Скорина и его учитель избрали этот тезис.
* * *
Расставшись с Георгием, Маргарита проплакала всю ночь и весь следующий день находилась в состоянии смутной тревоги.
Занятая своими мыслями, она не обратила внимания на то, что в дом к ним явился какой-то грязный монах. Монах был отведен в дальнюю комнату, где долго и таинственно шептался с отцом.
Она поняла, что произошло что-то очень важное, лишь когда ее позвали к отцу. Отец, подведя ее к монаху под благословение, взволнованно сказал:
– Дитя мое, правда ли, что некий еретик Франциск и ты…
– Да, правда, – прошептала Маргарита, побледнев.
– Молитесь! – повелительно приказал монах.
Отец и дочь упали на колени перед распятием. Все дальнейшее происходило словно во сне.
Ее заперли в отдельную комнату и никого не впускали к ней, даже добрую и преданную панну Зосю. Маргарита слышала торопливые шаги, раздававшиеся в покоях, гневные крики отца, шум каких-то сборов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147