Я могла бы прибавить, что надежда была со мной, но внезапно покинула меня на повороте дороги. Я ожидаю вашего ответа с твердостью сердца, в котором все успокоилось, все умерло!
– Боже мой, милая Эрминия, вы захватили меня в данном случае врасплох. Я явился в Верден вовсе не для разговоров о женитьбе. Важные дела, интересы первейшего значения требуют моего пребывания в этом городе, где мне было бы совсем некстати заниматься брачными утехами.
– Не говорите об утехах между нами! Так вы отказываетесь?
– Нет, я только прошу дать мне отсрочку. Погодите до заключения мира… это протянется недолго.
– Вы полагаете? Значит, вы надеетесь, что трусы и изменники возьмут верх и что Верден не окажет сопротивления?
– Я думаю, что оборона для него немыслима. Не вашим ремесленникам, мелким буржуа, гвоздарям и башмачникам давать отпор императорскому и королевскому войскам!
– Не оскорбляйте местных людей, которые будут драться как герои, если сумеют избавиться от изменников и неспособных руководителей! – с жаром возразила Эрминия.
– Я не оскорбляю никого, – произнес барон, не меняя слащавости своего тона, – я прошу вас только принять во внимание, что у этого города нет гарнизона.
– Он скоро обзаведется гарнизоном! – пробормотала Эрминия.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил остолбеневший барон.
– А вот что. Постойте, прислушайтесь! – И Эрминия подала ему знак насторожить слух.
Неопределенный гул, крики, возгласы «виват!» доносились до верхнего города. Веселый грохот барабанов сливался с криками бегущего народа. Барон побледнел.
– Что значит этот содом? – спросил он. – Верно, это какой-нибудь бунт. Жители требуют открытия городских ворот и не хотят слышать об осаде.
– Нет, это шум совсем иного свойства, барон! Итак, еще раз: согласны ли вы сдержать свое обещание и дать нашему ребенку, нашей дочери Алисе, имя, звание и состояние, которые принадлежат ей по праву?
– Я уже сказал вам, что в данный момент я не хотел… не могу принять какое-либо решение. Подождите! Мне нужно прежде покончить слишком серьезные дела. Немножко терпения. До заключения мира, говорю я вам! Когда крамольники будут наказаны, а его величество спокойно водворится не в Тюильри, нет, нет, революция проникает туда чересчур свободно, в Версале… тогда я посмотрю… я решу.
– Берегитесь! Я женщина, способная отомстить за ложные клятвы!
– Угрозы? Перестаньте! – усмехаясь, воскликнул барон. – Впрочем, предпочитаю это. Угрозы менее опасны, чем потоки женских слез!
– Берегитесь еще раз! Вы считаете меня слабой, безоружной, лишенной поддержки. Смотрите, как бы вам не ошибиться!
– Повторяю снова, что вам не удастся запугать меня.
– Разве не слышите уличного шума, смятения? Барабанный бой все ближе!
– В самом деле… странно! Неужели пруссаки уже заняли город? – пробормотал Левендаль и мысленно прибавил с явным удовольствием: «Наши добрые друзья-неприятели явились кстати, чтобы положить конец этой глупой истории и доставить приличный предлог откланяться этой несносной женщине!»
– Это не пруссаки, – торжествующим тоном возразила Эрминия, – это патриоты, явившиеся на выручку Вердена.
– Ожидаемые подкрепления? Полноте, это невозможно! Лафайет во власти австрийцев, Дюмурье занят в лагере Мульда, Диллон подкуплен союзниками. Неоткуда взяться подкреплениям! Да и что это за подкрепления?
– Вот вы увидите! – И Эрминия, отворив двери молельни, сказала женщине, сидевшей в соседней комнате с двумя маленькими детьми: – Войдите сюда и объясните барону Левендалю, что означает этот барабанный бой, поднявший на ноги весь город.
VIII
В молельню вошла молодая, бойкая женщина. Она отдала по-военному честь и сказала, самоуверенно поглядывая на барона:
– Екатерина Лефевр, маркитантка тринадцатого пехотного полка, к вашим услугам! Вы желаете знать, что новенького? Так вот, ей-Богу, это батальон Майен-э-Луар вступает в Верден с ротою тринадцатого полка под командованием моего мужа, Франсуа Лефевра. Эге, мадемуазель, это большая неожиданность для всех!
– Батальон Майен-э-Луар! – пробормотал озадаченный барон. – Что ему тут делать?
– Что нам тут делать? – сказала Екатерина. – Дать острастку пруссакам, успокоить патриотов и ударить по аристократам, если они вздумают пошевелиться!
– Отлично сказано! – подхватила Эрминия. – Прибавьте же, как зовут предводителя добровольцев батальона… это доставит удовольствие моему гостю.
– Ими командует храбрый Борепэр!
– Борепэр! – с ужасом повторил Левендаль.
– Да, мой брат. За час до своего вступления в город он прислал ко мне вот эту доблестную женщину, чтобы известить меня заранее и успокоить! – подтвердила Эрминия, бледное лицо которой разгорелось от радости.
– Вам это как будто не по нутру, мой батенька? – заметила Екатерина Лефевр, фамильярно хлопая по плечу сбитого с толку барона. – Значит, вы не патриот? Ах, надо быть поосторожнее, потому что аристократам, которые вздумали бы завести речь о капитуляции Вердена, придется теперь от нас плохо!
– А сколько ваших добровольцев? – спросил не на шутку озабоченный Левендаль.
– Четыреста… да еще в придачу рота моего мужа Лефевра. Это составляет в общем пятьсот молодцов, которые взбудоражат город, поверьте моему слову!
А Левендаль в это время думал:
«Пятьсот человек! Не так еще велика беда, как я боялся! Этим бешеным не удержать в своей власти города… особенно когда городское население, настроенное ловким манером, с шумом и гамом потребует капитуляции. Хуже всего присутствие этого Борепэра. Как бы мне избавиться от него?»
Между тем Эрминия пошла в соседнюю комнату и привела оттуда белокурую малютку, бледную и боязливую, слабо державшуюся на худеньких ножках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49