Десять дней – десять долгих дней – она не видела Макса.– Вот я этого и не сделала. – Пегги взмахнула рукой в сторону лестницы. – Давай, прими душ и все такое, а мальчики закончат. Ты здорово потрудилась, Ариана, и я так рада, что делу наконец-то дан старт. Меня кошмары мучают, как представлю, что придется все это расчищать.– Не стоит волноваться, ма. – Ари потрепала мать по плечу. – А для чего у тебя тогда шестеро детей – надо ведь хоть изредка тебе помогать.– Тут ничего не возразишь. А вот ты… очень бы мне помогла, если б была полюбезнее с Максом.– Я и так с ним любезна – куда там. – Хороша любезность – слишком слабо сказано: ее ощущения при этих поцелуях – уж какая там любезность.– Он хороший парень, Ари.– Знаю, ма, знаю. Но мне очень скоро возвращаться к себе, не могу я связать себя с Максом, каким бы он ни был.– Делай как знаешь, дорогая. – Пегги только вздохнула. – В стороне ты от Род-Айленда с тех самых пор, как погиб Эдди. Отсюда-то убежать можно, но от прошлого все равно не убежишь.– Но я хотя бы могу вынести это прошлое, – еле слышно пробормотала Ари. – А мне больше ничего и не нужно.– Да, девочка, да… Вы с Эдди были близки, очень близки. Знаю, знаю, как ты его любила.Ари кивнула, не в силах вымолвить ни слова – слезы сдавили горло.– Но пора уже превозмочь эту боль, пора шагать дальше. Восемь лет одиночества – это очень много.– Я не была одинока.– Нет? – Пегги подняла брови.– Нет! – твердо ответила дочь.– Тебе уже тридцать два, – голос Пегги смягчился, – и ни мужа, ни любимого, ни детей.– Благодарю покорно за приятное напоминание.– Ты же понимаешь, девочка, – Пегги моргнула, – разве на уме у меня обидеть… Просто хочется видеть тебя счастливой.– А мне нужно, чтобы меня оставили в покое. Я сама решу, что именно сделает меня счастливой. – С этими словами Ари вышла из комнаты и направилась вверх по лестнице.Она не взяла очередную охапку барахла, чтобы отмести в пикап Кевина, а вернулась к себе в спальню, где Джой оставил три коробки с ее именем, нацарапанным на боковых стенках. Она отпихнула коробки в сторону и опустилась на кровать. «Не забывай – тебе тридцать два, а не тринадцать!» – велела она себе. И все-таки чувствовала себя как в тринадцать – и ненавидела это чувство. Каким образом ее семейству удается за считанные секунды превращать ее из квалифицированного преподавателя английского в глупого, одинокого ребенка? Стук в дверь – кто там еще?..– Войдите.– Я пришла извиниться. – Пегги осторожно приоткрыла дверь. – Я не имела права так с тобой говорить.Ари затопила внезапная волна благодарности.– Просто мы так по тебе скучаем… – И закрыла дверь.Ари вздохнула, ощущая, как возвращается покой. Что ж, куда лучше все же, когда тебя любят чересчур, чем когда не любят вообще. Не виновата она, случались дни, когда ее положение среднего ребенка в огромном, шумном семействе чуть не сводило ее с ума.Меньше чем через час Макс стоял у двери в дом Саймонов, ожидая, пока кто-нибудь отзовется на его стук. Ари, черт побери, придется вытаскивать его из этой кутерьмы, раз уж она его втянула. Однако его праведный гаев как-то увял, едва она открыла дверь и улыбнулась ему, весело прищурив темные глаза. Ее великолепный вид, и эта улыбка, и аромат – видно, только что из душа, – и этот простой розовый наряд, облегающий стройную фигуру и открывающий ноги до колен… Максу удалось, однако, подавить свои пещерные инстинкты – он очень старался сохранять бесстрастное, выражение.– Привет, капитан!– И тебе привет. – Он позволил себе мимолетную улыбку.Она отступила, чтобы пропустить его в дом, но он не сдвинулся с места.– Я не в гости пришел, Ари. Ночью вернулся в порт, а сейчас – прямо с почты.Разъяснений ей не требовалось.– Сколько?– Огромная кипа, сосчитать невозможно.Ари, кажется, очень довольна столь успешным развитием своего плана.– И где они?– В машине. Я еще не вскрывал.– О, отлично! Ждал меня?– Все решал – не выбросить ли в мусорный ящик и забыть о твоей этой безумной идее.– Но не выбросил.– А потом немного пришел в себя, – он вздохнул, – и задал себе вопрос, какого черта я буду здесь один делать, когда ты вернешься в свою Индиану?– В Монтану.– Да какая разница! Может, мне станет так одиноко, что я…– Тебе может стать здорово одиноко уже через десяток секунд, если не прекратишь меня дразнить.– Так хочешь взглянуть на эти послания?– Ты еще спрашиваешь!– Наверное, это все очень личное, знаешь – всякие женские откровения… Еще приревнуешь…– Да уж как-нибудь себя обуздаю. Пойдем-ка посмотрим, не отыщется ли достойные тебя претендентки.– Ари, мне все это вовсе не по душе. – Он опять рассердился.Она подошла вслед за ним к машине: ого, какая на кожаном сиденье груда корреспонденции.– Ба! Да ты прямо нарасхват!– Не желаю этим заниматься.– Среди них вполне может попасться какая-нибудь стоящая. Ты же, в конце концов, сам сказал: я могу попытаться найти для тебя подругу.– Должно быть, от долгого одиночества в море у меня помутился рассудок.Ари взяла одно письмо и принюхалась: от конверта сильно пахло духами.– Замечательно! Начнем с этого.– Не здесь, – проворчал он. – Я не собираюсь сидеть в раскаленной машине и тем более идти в дом, чтобы еще все твои присоединились к травле.– Тогда где?– На «Леди Миллион».– Прямо сейчас?– Нет, на уик-энд – как раз праздник благословения флота.– Да, знаю.Она это помнила. За последние двадцать лет День рыбака, в былые времена просто церемония благословения рыбацких лодок, чтобы защитить рыбаков от морских стихий, стал чрезвычайно популярен среди туристов. Они стекались на празднество: пикники на лодках, зрелище парада в гавани Спасения и даже кросс любителей пробежаться десяток миль по улицам Наррагансетта – все их привлекало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56