И он прочитал вслух четко выгравированную надпись:«В знак любви и памяти к моему отцу, Ричарду Лютеру…»На второй половине доски не было ничего.– А это место для меня, когда придет мой день, – сказала Ти.– На самом деле? – с недоумением спросила Кэт.– Вы удивлены? Я не могу жить здесь. И все же хочу покоиться здесь после смерти, среди своих близких.Фрэнсис взглянул на мать, улавливая своим чувствительным ухом каждый нюанс ее тона. Не могу жить здесь? Она сказала не могу, а не не хочу или мне не нравится. И в тысячный раз он спросил себя, почему, зная ее так хорошо, он не знал о ней очень многого и никогда этого не узнает.Наступившую тишину нарушила Лорен. У нее был красивый голос, веселый и чуть хрипловатый.– Хватит надгробных камней! Мы собрались на свадьбу!– Вы правы, – сказал отец Бейкер. – Давайте начнем.И он раскрыл свою потрепанную черную книгу, готовясь начать церемонию.– Дорогие мои, мы собрались здесь…Старые, давно известные слова звучали музыкой в ушах Фрэнсиса, но голова его была чересчур переполнена мыслями, чтобы понимать значение этих слов. Он как бы прислушивался к себе. Он никогда не думал о себе как о религиозном человеке, но сейчас, здесь, ему открылось, что нужно иметь в себе что-то достаточно прочное, если хочешь выжить. Нужно верить, что делаешь все, что можешь, на что способен, будь это разрыв брака, который никогда не должен был заключаться, или начало другого брака, в который нужно было вступить давным-давно, или забота о требующем ее ребенке (а разве не все дети так или иначе нуждаются в заботе?), или борьба с преступными людьми. Если ты творишь добро, твое дело восторжествует. Он должен в это верить. Вероятно, он, в конце концов, тоже религиозен.Потом все закончилось, он поцеловал свою жену, и все они вышли из церкви, чтобы постоять и посмотреть на океан, словно им не хотелось разрушать очарование этого дня своим расставанием.– Как бы радовался за вас обоих сегодня наш Патрик! – воскликнула Дезире. – Ведь он так любил вас.– И мы его любили, – ответила ей Кэт. – Каждый любил, Кто знал его. Я бы очень хотела, чтобы вы были с ним знакомы, – добавила она, обращаясь к Ти.– Я тоже, – сказала Ти.Небольшая группа собравшихся на церемонию явно не решалась расставаться. И вдруг Кэт вскрикнула:– Сморите, смотрите! Вон там!Все повернулись в направлении ее вытянутой руки. Из пальмовой рощи в джунглях, поднимающихся на холм за церковью, выпорхнула с резким шумом пестрая стая птиц и, сделав крутой разворот, столь же быстро исчезла.– Попугаи, – сказал отец Бейкер. – Здесь достаточно пустынно и безлюдно, поэтому они чувствуют себя в безопасности.– Прелесть, прелесть! – в восторге повторяла Дезире. – Вы знаете, я родилась на этом острове и прожила здесь всю жизнь, но никогда не видела диких попугаев. А вы видели? – спросила она Ти.– Да, однажды видела. Очень давно.Ти подошла к самому краю скалы. И тут словно по взаимному согласию все устремили на нее свои взоры. Грациозная и все еще достаточно молодая, она стояла там и прикрыв от солнца глаза ладонью, смотрела на море. Стояла так, в раздувающейся от ветра юбке, с высоко поднятой головой, сильная и гибкая под напором ветра, и была похожа на фигуру, вырезанную на носу какого-то древнего гордого корабля.– Это, наверное, самое красивое место на земле, – сказала она наконец. – Разве не об этом ты мне всегда говоришь, Фрэнсис?– Но вы же покидаете его, – возразила Кэт.И вновь Ти улыбнулась своей долгой печальной улыбкой.– Да, да. Я должна, – сказала она и, взглянув на часы, добавила. – Фактически уже через час.Лорен и Фрэнклин предложили отвезти ее в аэропорт, чтобы Кэт и Фрэнсис могли сразу же ехать домой.– Будь счастлив, – сказала Ти, даря Фрэнсису прощальный поцелуй. – На этот раз ты будешь счастлив. Я это поняла, как только взглянула на нее.Он хотел сказать ей еще так много. Сказать, как он хочет, чтобы Она тоже была счастлива. Сказать, что возможно еще не все потеряно, и она еще сможет найти себе друга… Но он сказал лишь одну фразу:– Благослови тебя Бог и спасибо, что приехала, и желаю благополучно вернуться домой.Потом она подняла руку в прощальном приветствии и уехала.Когда он сел за руль их машины, Кэт положила руку на его руку.– Очень непростая женщина, твоя мама.Он кивнул, слишком обуреваемый чувствами, чтобы говорить. Но потом сказал:– Ты тоже весьма непростая, особенная женщина.Они проехали через Коувтаун, где в разгаре был воскресный базар. Вдоль тротуара стояли корзины с серебристой рыбой. Тут были и угри, и килька, и кефаль. Отряд девушек-скаутов в коричневой форме английского образца выстроился у входа в картинную галерею Да Кунья.– Здесь мало что изменилось, – заметил Фрэнсис.– Разве?– О, ты знаешь, что я имел в виду, – сказал он и потянулся к ней, чтобы поцеловать. – Да, конечно, все изменилось полчаса тому назад.Они выехали на шоссе, ведущее к Элевтере.– Домой, – сказал он.Озборн уже ожидал их, чтобы поздравить.– Я должен сказать вам, как я рад, как все мы рады, что вы остаетесь! – восклицал он, крепко пожимая руку Фрэнсиса. За все эти годы, прожитые вместе, он лишь во второй раз так раскрылся перед ним.Фрэнсис и Кэт пересекли подъездную аллею, направляясь к веранде. Под ногами заскрипел гравий.– Ох, эти каблуки! – сказала она. Он посмотрел вниз:– Дорогая моя, у тебя красивые ноги.– Красивые ноги? И это все, чем ты способен восторгаться в день нашей свадьбы… Моими ногами?– Остальное я оставлю на потом, – сказал он ей.– Ой, смотри. Вон самолет, он только что взлетел! Ты думаешь, это самолет Ти?Самолет все еще был достаточно низко, и его иллюминаторы были различимы с земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138