Ты никогда не говорил об этом. А почему ты должен был говорить? Да и как бы ты это сказал?»
Дженни, мы очень богаты, мы живем в большом особняке.
«Идиотка! – подумала она. Мои щеки так пылают, что они могут подумать, будто у меня температура».
Она вышла, беззвучно закрыв за собой дверь. Через холл сквозь открытую дверь она увидела другую спальню, она была в голубых тонах. Здесь, на этом этаже, было по меньшей мере восемь спален. Все двери были открыты, наверное, так положено. Она вернулась назад, чтобы открыть свою дверь, затем спустилась вниз и стала искать библиотеку. Первой оказалась просторная комната с овальным окном в конце, потом шли просторные кабинеты, до потолка заполненные книгами. Она подумала, не означает ли это обилие книг, что это и есть библиотека, но там никого не было.
– Сюда, мисс, – сказал кто-то.
Это был тот же самый чернокожий, который вел машину. Теперь он был одет в белый жакет и нес серебряный поднос. Она прошла за ним через несколько комнат, шагая по изумрудно-зеленому паласу, восточным коврам и один раз по ковру со светло-кремовыми цветами. В самом конце дома люди собрались в длинной, отделанной деревом комнате со множеством книжных полок. Там были кожаные кресла, несколько моделей парусников и написанный маслом портрет мужчины в серой форме. Все это она заметила мельком, входя в комнату.
Мужчины встали и представились. Здесь были Питер, его отец, дедушка и дядя. Миссис Мендес и тетя освободили для Дженни место на софе, перед которой на низеньком столике слуга поставил серебряный поднос с бутылками и стаканами.
Питер протянул стакан Дженни.
– Ты не спросил свою гостью, что она хочет, – сказала его мать.
– Я всегда знаю, что хочет Дженни. Она любит имбирный эль.
Дженни пила, в то время как мужчины продолжали разговор. Она помнила, что нужно держать колени плотно сжатыми. С прямой юбкой, говорила мама, нужно быть осторожной. Она задирается, когда кладешь ногу на ногу. Мама знает о таких вещах. Дженни непроизвольно улыбнулась. Иногда, но не всегда, стоит слушать маму.
– Я полагаю, – сказала миссис Мендес, – ваш сад еще не цветет так, как наш. Мне сказали, что у вас на севере весна наступает на месяц позже, чем здесь.
Ваш сад. Дженни старалась не смотреть на Питера. – О, да, у нас дома еще холодно.
– Как хорошо, когда дом полон молодых людей, – заметила тетя. Она должна быть родственницей по линии матери Питера, что видно даже по ее шелковой блузке и круглой формы сережкам. – Я слышала, Салли Джун тоже пригласила гостью на выходные.
– Да, Анну Рут Марч из Саванны.
– О, Марчи! Прекрасно! Так девочки дружат?
– Да, мы возили их вместе на побережье прошлым летом, разве ты не знала?
– Я не знала. Как чудесно! Дружба передается из поколения в поколение.
Тем временем Дженни осматривалась, вспоминая увлекательную книгу по социологии, в которой была глава о стилях зданий и этнических корнях населения. Некоторые англосаксы, например, имеют пристрастие к старинным вещам, даже если и не получили их по наследству, но им нравится делать вид, будто они достались им от предков. Они хотят показать, что они не из новой волны эмигрантов. Некоторые евреи отдают предпочтение современным вещам, как бы желая продемонстрировать, что они именно из новой иммиграционной волны и как много они достигли. Все это так глупо… Но это не ее дело. Комната была красивой, и в ней столько чудесных книг.
– Ты смотришь на портрет, я заметила, – сказала миссис Мендес, неожиданно обратившись к Дженни.
Она не смотрела на картину, но теперь вспомнила, что серая форма принадлежала конфедератам. У мужчины были бакенбарды, а в руке он держал саблю.
– Это прапрадедушка Питера по отцовской линии. Он был майором, его ранило около Антьетама. Но, – это было сказано с легким смехом, – он выздоровел, чтобы жениться и создать большую семью, а то бы нас никого здесь не было.
Дедушка рассмеялся.
– Ну, давайте выпьем за него. – Он встал, поднял свой стакан и поклонился картине. – Приветствую, майор. Он был моим дедушкой, вы знаете, и я помню его. Я уже говорил вам, что мне было пять лет, когда он умер, и все, что я помню, говоря по правде, так это то, что он разводил пчел. Привет, а вот и наша Салли Джун.
С ней вошла вторая девочка в костюме для игры в теннис.
– Анна Рут Марч, Дженни Раковски.
– Большое спасибо за торт, дорогая, – сказала миссис Мендес. – Анна Рут вспомнила, как Нам понравился фруктовый торт, который готовит их повар.
– Мама подумала, что это будет чудесный подарок в это время года.
Подарок. Тогда тебе нужно было привезти подарок. Почему Питер ничего не сказал ей? Он должен был сказать ей. Но как он мог сказать: «Послушай, тебе бы не мешало привезти что-нибудь, Дженни»?
Здесь было холодно, холодно и неуютно. Она облегченно вздохнула, когда пригласили к обеду. Еда займет время, и не нужно будет поддерживать разговор.
Стол был отполирован, как черное стекло. На полированной поверхности стоял сверкающий набор посуды из голубого фарфора, серебра и хрусталя. В какой-то миг Дженни вспомнилась мать, приносившая бутылку кетчупа… Обед подавал тот же самый чернокожий Спенсер в белом костюме. Мужчины вели неспешный разговор, говорили о местных выборах, гольфе и семейных сплетнях. Блюда издавали приятный аромат. Обед состоял из супа, который, как узнала Дженни из чьего-то замечания, был черепашьим; ароматного жаркого с розмарином, свеклы, порезанной с бутонами роз. Она ела медленно, стараясь следить за тем, как она ест.
Тема Вьетнама возникла неожиданно, в связи с сообщением о вчерашнем сражении и человеческих потерях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99