– Правда? А мои погибли в автомобильной аварии. Они умерли в больнице с разницей в два часа и два этажа. Это тоже очень трагично.– …для тех, кто остается. Мой отец часто говорил, когда я был маленький, что, когда мы, я и Марк, станем на ноги, он вместе с мамой запишется в авиаклуб, чтобы летать на планере. Он представлял себе, что умрет вот так, вместе с мамой, рука в руке.– А она тоже думала так?– Она слишком много не говорила, скорее она предпочла бы дождаться внуков.– Ну и как, они записались?– Куда там! Он слишком поздно зачал нас. Когда мы стали самостоятельными, у него пропал интерес к риску.– А твоя мать понянчила внуков?– Увы, совсем не долго!– Слушай, Альбер, не очень веселый у нас разговор сегодня.– Ты права…– Я понимаю Пьера, он выбирает себе молоденьких девочек, потому что они еще не думают о смерти.– От понять до простить всего один шаг. Ты склонна винить себя, и я уверен, что ты оправдываешь его, что он оставил такую старую кастрюльку, как ты.– Свинья! Самый вкусный суп получается в старой кастрюльке!– Суп! Фу! Суп хорош, когда у тебя уже нет зубов. А мы, несмотря ни на что, еще не такие. Я приготовил для тебя одно итальянское кушанье, потом скажешь, понравилось ли тебе.– Из макарон! Что за идея!– Я знаю, тебе больше нравится тандури, но это не по моей части.– Пьер мне говорит точно так же!– О, остановись немного со своим старым красавцем! Честное слово, у тебя на языке только он.– Ревнуешь?– Как тигр. Если бы я не боялся причинить тебе боль, ты бы забыла о нем через пятнадцать минут.– Пятнадцать минут! Хвастун!– Мерзкое животное! Я иду в кухню разогревать ужин. Хочешь, включу телевизор?– Нет, не хочу. Лучше какой-нибудь альбом с иллюстрациями, у тебя не найдется?– Вот, полистай это. Великолепные фотографии.
Брижитт: Я не решилась сказать ему о Монреале. И все потому, что сама еще не знаю, как поступить. Король, кажется, договаривается, чтобы тоже поехать. Снова все вместе, это для них такая радость! Но мой тигр просто лопнет от злости. И я его, наверное, пойму. У меня не хватает мужества порвать с ним. Я ни на что не гожусь. Семья или любовник, в любом случае я кого-то раню. Надо ж было так случиться, что Пьер вернулся тогда, когда я встретила Альбера? Собачья жизнь!
– Как тебе это нравится?– Пахнет очень вкусно.– Да нет, альбом?– Я его так и не открыла.– Ты как-то осунулась. Устала?– Немного.– Дома хотя бы отдохнешь?– Не беспокойся, я только это и делаю. Пьер бдит как цербер. О, прости, я снова заговорила о нем. РЕПЕТИЦИЯ – Ты знаешь, Марциал сошелся с Авророй, молоденькой флейтисткой.
Марк: Чертов братец! Вечно его волнуют сплетни. Привык рыться в альковах Истории!..
– Правда? Но какая у них разница в возрасте? Лет тридцать по меньшей мере. А может, и больше.– И как ему удается обольщать девочек?– Не знаю. Он дрянь, этот Марциал. И такой истасканный…
Алъбер: Истасканный, истасканный! А выглядит между тем здорово, не в пример брату Пению.
– …но он же шеф. Надо думать, это придает ему неопровержимое очарование.– Черт побери, знай я это раньше, стал бы шефом.– В оркестре? Это тебе не грозило.– Спасибо!– Ты закончил свою партитуру?– Почти. Это трудно. И потом у меня не слишком много времени. На этой неделе я дважды приводил к себе Брижитт.– Ей лучше? Когда ты познакомишь меня с ней?– Я в прошлый раз рассказывал ей о тебе. Рассказал о наших родителях, которые хотели летать на планёре.– А это что за история?– Ты не помнишь? Странно, ведь папа об этом часто говорил.– Родители летали на планере?– Да нет, просто папа мечтал об этом, вот и все.– А ты, историк, записал в карточку «планер» и поставил в картотеку. Невероятная память!– Если бы я мог записывать свои партитуры так же легко, как наши воспоминания о детстве.– Твои воспоминания о нашем детстве. Без тебя, мне кажется, я помнил бы только какие-то запахи, два или три случая, когда меня ласкали, варенье тетушки Гранни и больше ничего. Ты моя память.– Приятно чувствовать себя полезным.– Прошу вас, такт семьдесят шесть. Скрипки, сначала пьяниссимо. Аврора, увереннее. Флейта на ралантендо звучит превосходно. Нужно, чтобы вас слышали.– Но мы ее слышим, твою маленькую волынку.– Не могли бы братья Пеншо помолчать? Идем дальше. СЧАСТЛИВОЕ РОЖДЕСТВО – Рада с вами познакомиться, Марк. Счастливого Рождества!
Брижитт: Невероятно! Ни одной общей черточки с братом! Красивый парень, черт возьми!
– А я рад видеть вас на ногах. И вам счастливого Рождества!
Марк: Пухленькая. Чудно, впервые вижу, чтобы Альбер влюбился в толстушку. Да к тому же с матовой кожей. Совсем не в его вкусе, скорее, в моем.
– Альбер вам рассказал обо мне как о бедняге, прикованной к постели?– Не совсем так все же, но, главное, он скрыл от меня, какие у вас глаза!– Присаживайтесь, оба.
Альбер: Так и есть, дело пошло, он ее очаровывает. Не может удержаться. Первый раз он нанес мне удар, когда мне было восемь с половиной лет. И он еще удивляется, что я месяцами выжидаю, прежде чем познакомить его со своей возлюбленной. Он даже Даниель пытался увести от меня. Если бы ему это удалось!
– Вы тоже музицируете?– На трубе. Наши родители обожали музыку. Мама играла на флейте, папа на кларнете…– А Альбер на саксофоне. Прекрасный ансамбль духовых инструментов!– У нас не было достаточного музыкального образования для этого, вот почему, когда Даниель вошла в нашу семью, наши родители сразу ее приняли: она играла на фортепьяно и на органе. Это открыло нам горизонт… Да Альбер вам наверняка рассказал об этом.– Нет, вовсе нет. Что касается его жены, то здесь он очень сдержан.– Надо сказать, в разговорах на эту тему нет ничего радостного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39