Будете заурядным автором, и не более.
– Обманываю? – мгновенно оскорбившись, воскликнула Келли. – Я – обманываю?
– Вот именно, попросту мошенничаете, – мрачно подтвердил он. – Вы забываете о честности, у вас все слишком хорошо, прилизано и слащаво. Вы не желаете признавать, что в мире есть зло, закрываете на это глаза. Да ведь и пишете вы не о настоящих животных! Единороги, игрушечные медвежата… Почему бы вам не позволить себе писать о том, что будит в вас сильные чувства, а не о воображаемых предметах?
Келли была поражена, оскорблена, ввергнута в унижение. Она по-доброму отнеслась к его работе, даже похвалила ее. Почему же он так жесток к ней? Она схватилась за край стола так цепко, что суставы пальцев побелели.
– Вы понятия не имеете о детских книгах…
– Зато хорошо знаю, что такое писательский труд, – прорычал он. – Вижу, когда он бывает не напрасным. И понимаю, что в каждой по-настоящему хорошей детской книге есть отрицательный герой – колдун, злой волшебник, волк, тролль, есть проклятия и угрозы. Дети хотят видеть темные стороны – им это необходимо. Только так они способны вырасти.
– Понятно, – язвительно произнесла разгневанная Келли. – Наконец-то вы высказались. Значит, я – поверхностный и бесчестный автор. Вполне возможно, я слишком осторожничала с первыми двумя книгами. Но эти сказки будут совсем другими, они будут…
Он прервал ее, рубанув по воздуху ладонью яростным и нетерпеливым жестом.
– Сказки ничем не отличаются от первых двух книг. Вы чересчур осторожничаете, изгоняете из них все признаки жизни.
– Откуда вам знать? – гневно спросила Келли. – Вы никогда их не читали. Я их никому не показывала, кроме агента, – даже моей маме…
Внезапно она замерла, поняв, что произошло, и это поразило ее сильнее, чем физический удар. Кровь прилила к ее лицу, она потрясенно взглянула на Зейна.
– Вы их прочли, – едва слышно произнесла она. – Правда? Прошлой ночью, пока я спала. Вы нашли рукопись и читали ее. Вы не имели права это делать!
– Не имел, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Но мне хотелось остановить вас, если вы совершаете прежнюю ошибку. Я убедился: вы опять ошибаетесь.
Келли встала так резко, что едва не опрокинула стол. Тарелка соскользнула на пол и разбилась, но Келли не обратила на это внимания. Зейн тоже поднялся, и теперь они смотрели друг на друга в упор, как два противника, готовые вступить в бой.
– Вы не имели права! – яростно повторила она. – Надо бы выплеснуть этот кофе прямо вам в лицо! Вы животное!
– Так выплесните, если от этого вам станет легче, – проговорил Зейн. – Но вопрос в том, будете ли вы после этого писать лучше. Вот что меня тревожит.
– Каким это образом я смогу писать лучше? – саркастически выпалила Келли. – По-вашему, я поверхностна, холодна, мне недостает таланта и смелости. Я ничтожество в сравнении с вами. Да, мне никогда не стать столь значительным и известным автором, как вы.
На его виске голубоватой молнией запульсировала вена.
– Нет, вы не поверхностны, вы умеете чувствовать, и у вас, безусловно, есть талант – так воспользуйтесь всем этим. Вы когда-нибудь перечитывали свои сказки? В них снова действуют придуманные существа: еще один единорог, крылатый конь, игрушечная собачка, стремящаяся стать настоящей, морской змей.
– И что же в этом плохого? – закричала Келли, сжимая кулаки. – Ничего! Ровным счетом ничего!
– А что плохого в настоящих животных и настоящих чувствах? – возразил Зейн. – Что плохого в рассказе о… да хоть об этой собаке? Об этой глупой, никому не нужной, помешанной псине, которую никто не любит?
Он с отвращением указал на Полли-Энн, которая стояла рядом и с обожанием глядела на них, радостно подергивая хвостом.
– Я буду писать то, что захочу, и как захочу! – вспылила Келли. – Вы такой же самоуверенный идиот, как Терри, – пытаетесь поучать, как выполнять мою работу, что я должна думать и как мне следует жить! И я отвечу вам то, что ответила ему: убирайтесь. Убирайтесь отсюда и не смейте возвращаться!
– Вот это да! – со злобным удовольствием ответил Зейн, уперев палец ей в грудь. – Вот это настоящая страсть! Почему бы вам не попробовать написать об этом?
– Уходите! – приказала она. – Иначе я начну швырять в вас чем попало! Имейте в виду, я не шучу!
– Если вы считаете, что это будет забавно, то очень ошибаетесь, – издевательски отозвался Зейн. – Я могу придержать язык и позволить вам и дальше писать посредственные книги, которые кажутся вам гениальными. Я ничего бы вам не сказал, если бы не задумался над этим. Джимми был моим другом, и я…
Терпение Келли лопнуло с искрами, подобными фейерверку, разметавшемуся в небе.
– Джимми не был вашим другом – он вас терпеть не мог! – выкрикнула она. – При упоминании о вас его бросало в дрожь! Вы ему надоели!
Зейн нахмурился. Очевидно, эти слова всерьез его задели.
– Что такое?
– Он не был вашим другом и в точности знал, что вы за чудовище, – ответила Келли, зло прищурившись. – Он презирал вас. И я могу это доказать.
Келли выбежала в спальню, рванула ящик стола и одним движением вытащила из него письма. Потом прошагала в гостиную. Зейн стоял у стола в угрожающей позе, его лицо потемнело от гнева.
– Вот, – сказала Келли, скомкав письма и засовывая их в пакет с печеньем Мэвис. – Здесь им и место – вместе с другим мусором! Покопайтесь-ка тут, чтобы узнать, что он в действительности думал о вас, мерзавец! Да, «мерзавец» – вот отличный эпитет для вас. Неудивительно, что вы пишете о чудовищах, – вы сами одно из них! А теперь убирайтесь вон!
Она швырнула пакет ему в руки, бросилась к двери и распахнула ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58