Она села в автобус, следующий в Виллидж, небрежно прошлась по бутикам, щупая индийские шали, мексиканские серапе и пончо, наслаждаясь их расцветками. К полудню она достигла «Фигаро», своего любимого прибежища. Она заказала кофе «капуччино» с корицей и стала делать зарисовки битников, играющих в шахматы, кивая в такт музыке Баха, наполнявшей кафе.
– Вы не имеет права рисовать здесь!
Она обернулась и увидела улыбающегося Дэвида.
– Прямо не верится! Я как раз собирался позвонить тебе сегодня, у меня и номер с собой…
Возле столика остановилась официантка.
– Могу я принести вам что-нибудь? – спросила она Дэвида.
– Еще один «капуччино» с корицей, – распорядилась Майя.
– Спасибо! – сказал Дэвид, когда официантка отошла. – Это мой бюджет на весь уик-энд. – Он сел на стул напротив Майи.
– Это всего лишь восемьдесят пять центов!
– Возле меня кофе стоит всего десять центов.
– Это за мой счет, о'кей?
Они пили кофе, сплетничали о «Макмилланз», их курсах, об однокашниках и преподавателях. Впервые Майя оказалась наедине с Дэвидом в общественном месте, за пределами школы. Маккензи всегда вынуждала их быть втроем. Было очень приятно сидеть с Дэвидом вдвоем, глядеть в его голубые глаза.
Неожиданно он тронул ее руку.
– Хочешь взглянуть, где я живу? Бьюсь об заклад, ты никогда раньше не видела настоящие трущобы.
Когда они подошли к улице в Ист-Виллидж, Майя постаралась держаться непринужденно. Вокруг довольно гнусно, подумала она. «Крайне нежелательно», как выразилась бы Маккензи. Парочка наркоманов сидела на ступеньках крыльца, несколько мальчишек гоняли вдоль улицы пустую банку из-под содовой.
Он провел се по нескольким ступенькам, забросанным обрывками газет, отомкнул первую дверь направо и распахнул ее.
– Мой первый посетитель! – провозгласил он, приглашая ее войти.
Длинная узкая комната была побелена, немногочисленная мебель покрашена в белый цвет. Кровать Дэвида была накрыта безупречно натянутым серым одеялом. Стопка книг и журналов, включая «Дивайн», высилась возле кровати. Дэвид включил радио, и резкие голоса битлов зазвучали в комнате. Майя почувствовала, что ее знобит.
– Ты не находишь, что здесь холодно? – спросила она. Дэвид пожал плечами:
– Может быть.
Он прислонился к стене, наблюдая за ней.
Она неожиданно осознала, что холодно ей от страха. Она была наедине с красивым мужчиной, и они могли коснуться друг друга. Она не знала, как себя вести, высказать ли ему свой страх. Нервничая, она подошла к стене, где он приколол булавками несколько своих рисунков.
– Мне нравятся твои рисунки, – сказала она, стараясь, чтобы зубы не стучали. – Я всегда разглядываю их, когда ты на перемене уходишь пить кофе.
Он сел на кровать, пристально глядя на нее. Неожиданно он протянул к ней руки. Она мгновенно забыла все свои страхи, шагнула к нему и опустилась в его объятия. Она прижалась к его широким плечам, опустила голову, так что видела его худые ноги в потертых джинсах. Его руки охватили ее, и она почувствовала, как сильно забилось ее сердце…
Под душем Корал докрасна растерла свое тело, до которого столько лет не дотрагивался мужчина. Перед большим зеркалом оглядела себя обнаженную, стараясь смотреть как бы глазами Говарда. Она гордилась своим внешним видом, результатом диеты, массажа и дисциплины.
Он ждал ее в красном спортивном автомобиле. Швейцар открыл перед ней дверь, и Говард, выскочив из машины, взял ее чемодан и закинул его в тесное пространство сзади. Потом он поцеловал ее руку, оглядел ее синие джинсы в обтяжку, очень большой белый свитер и белые эспадрильи.
– Значит, вот что надевает на уик-энд редактор модного журнала? – спросил он, улыбаясь. – А я-то ломаю голову, пытаясь придумать «экипировку для путешествий».
Когда он завел автомобиль, она улыбнулась, глядя на его загорелые руки на руле.
– Я нервничаю, словно новичок в школе, – сказал он, запустив мотор.
– Не надо. – Она положила ладонь на его руку. Когда они остановились перед светофором, он нагнулся и поцеловал ее сбоку в шею.
– Нет, – отстранилась она. – Не здесь. Не сейчас.
За время их трехчасовой поездки они больше не дотрагивались друг до друга. Она расспрашивала Говарда о его жизни, и он рассказал ей, что его отец занимался импортом кофе, а мать была одаренной портнихой. Его отдали учеником в мастерскую, где шили пальто, а по вечерам он занимался в Лиге студентов-художников. Продавая свои рисунки в небольших демонстрационных залах, он, наконец, собрал свою первую маленькую коллекцию, получил первое одобрение в печати и дождался неожиданного визита покупателя от Блумингдэйла.
Такое Корал слышала от многих дизайнеров, это была знакомая история, но ни из чьих уст она не звучала так радостно, как у Говарда.
– Сейчас я готовлю пять коллекций в год под разными девизами, но я хочу создавать не только одежду, но моду. – Он улыбнулся – А почему бы и нет? Если Пьер Карден смог сделать это…
– Я согласна. Почему бы и нет?
Для этого требуется только немного везенья: заказ от влиятельного покупателя, большая публикация в прессе моды. Она должна попытаться забыть, что является редактором «Дивайн», хотя бы на сегодня. Она опустила стекло и, когда подъехали к побережью, глубоко вдохнула свежий воздух. В этот последний уик-энд сентября еще было тепло.
Дом был белый, весь в зелени. Кушетки застланы белыми, без единого пятнышка, холщовыми покрывалами. Кафельные полы безукоризненны. Вокруг бассейна на деревянном настиле расставлены шезлонги и полосатые зонтики. Говард распахнул стеклянные двери, с гордостью показывая ей дом, так, словно он был его собственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175