Несколько месяцев назад мне прислали вырезки из газет, прислал конечно, какой-то аноним, вырезки из парижских газет о пожаре в гостинце «Мерис» с фотографией, на которой ты стоишь на заднем плане, а перед тобой молодая женщина с футляром для драгоценностей. Я знала, что ты остановился тогда в «Ритце». Решила не обращать внимания на вырезки, решила о них забыть. Но в последующем у меня появились свидетельства, не дающие мне права забыть и не обращать внимания.
– Например?
– Я почувствовала ее запах на твоих пальцах, Жюль, – сказала Паулина.
Лицо Жюля стало пунцовым. Его выражение было яснее признания.
– Хорошо, это правда, но это ничего не значит. Это был бессмысленный поступок. Я покончу с этим, клянусь. Никогда не слышал ничего более абсурдного, чем разорвать наш брак только из-за моей неверности, – сказал он.
– Трудновато это считать только неверностью, Жюль.
– Это было помрачение ума, клянусь, не более того. Мне пятьдесят семь лет. Возможно, эта была паника. Меня просто охватило непреодолимое чувство.
– Думаешь, у меня порой не возникают подобные чувства к другому мужчине, Жюль? – спросила Паулина.
Жюль посмотрел на нее, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову.
– Возникали, – сказала она. – Например, к Филиппу Квиннеллу. Я думаю, он очень привлекателен. Я даже сказала ему об этом прошлым вечером на этом ужасном приеме.
При упоминании имени Филиппа Квиннелла Жюль вздрогнул. Он не переносил его.
– Если бы я была из тех женщин, что имеют любовников, то вполне могла бы представить его в качестве любовника. Но у меня не было с ним любовной связи, Жюль.
Жюля охватил ужас при мысли, как его жена вообще может думать о любовной связи.
– Из-за Камиллы? – спросил он.
– Из-за этого тоже. Но главное, Жюль, из-за тебя, из-за нашего брака, к которому я отношусь очень серьезно.
– Я тоже.
– Нет. Тебе нужна жена для декорации, вот и все, но мне этого недостаточно.
Какое-то время они молчали.
– Кстати, Филипп Квиннелл не делал мне такого предложения и не проявил ко мне в этом смысле ни малейшего интереса.
– Не нравится мне твой друг Квиннелл, – сказал Жюль.
– Он не верит, что Гектор совершил самоубийство, – ответила Паулина. – О том же мне сказал дворецкий мистера Стиглица вчера.
– Кого волнует, что думают такие люди, как эти двое, – раздраженно сказал Жюль.
– Я тоже не верю, – сказала она.
– А ты верь, – сказал он.
– Ты хочешь заставить меня верить в то, во что я не верю?
– Да, – с раздражением сказал Жюль. Паулина озадаченно посмотрела на него.
В дверь постучали, и в комнату нерешительно вошел Дадли, опасаясь, что прервал, как он думал, важный разговор двух людей, которым он прослужил много лет.
– Извините, что прерываю вас, – сказал он.
– Все в порядке, – сказала Паулина.
– Машина подана. Чемоданы в багажнике, – сказал он.
– Хорошо, я уже иду. Положите эти газеты в машину, Дадли, – сказала Паулина.
Когда Дадли вышел, Жюль сказал:
– Я поеду в аэропорт с тобой.
– О, не глупи, Жюль. – Она выпила последний глоток чая.
– Тебе незачем торопиться, ты же знаешь. Выпей еще чашку чая. Преимущество личного самолета в том, что он не улетит без тебя, – сказал Жюль.
Паулина покачала головой. Его замечание она слышала много раз. Подойдя к двери, она обернулась.
– А комната действительно довольно красивая, не правда ли, Жюль? Жаль, что мы никогда ею не пользовались, – и она вышла из комнаты.
Жюль поднялся и пошел за Паулиной, миновал коридор, холл и через парадную дверь вышел во двор.
– Положили чемоданы в багажник? – спросил он, хотя несколько минут назад слышал от Дадли, что чемоданы уже в багажнике.
Шофер стоял, придерживая дверцу машины. Садясь в машину, Паулина обратилась к дворецкому:
– Дадли, оконное стекло в туалете у библиотеки треснуло. Попросите Джо заменить стекло, хорошо? Да, еще одно. Проверьте и выясните, куда пропала одна из закусочных тарелок сервиза «Флора Даника». Вчера я насчитала только двадцать три.
Жюль жестом руки показал шоферу, что сам закроет дверцу машины за Паулиной.
– Передай отцу мои наилучшие пожелания, – сказал он.
– Передам, – ответила Паулина.
– Уезжаешь надолго?
– Точно не могу сказать, но ненадолго.
– Когда соберешься возвращаться, дай мне знать. Я пошлю самолет за тобой в Бангор. – Он не хотел, чтобы она уезжала.
Паулина натянула перчатки.
– До свидания, Жюль, – сказала она.
– Я буду скучать, – сказал он. Паулина кивнула.
– Все в порядке, Джим, можем ехать, – сказала она шоферу.
Жюль отступил и захлопнул дверцу. Когда машина отъехала он поднял руку и помахал на прощанье. Машина уже выехала со двора и спускалась по подъездной дорожке к воротам, а Жюль все стоял, не двигаясь.
У окна верхнего холла Блонделл наблюдала за проводами. Ей было непонятно, почему она испытывает грусть. В нижнем холле Дадли тоже наблюдал отъезд хозяйки с недобрым предчувствием.
Жюль был удивлен, что испытывает чувство утраты близкого ему человека. Он никогда себе не признавался, что Паулина стала неотъемлемой частью его существования. Всю жизнь, благодаря известности в деловых кругах, его постоянно зазывали заседать в советах директоров компаний, больниц, музеев. Его приглашали участвовать в похоронных процессиях или произносить надгробное слово на похоронах президента Соединенных Штатов, шести сенаторов, двух губернаторов и многочисленных руководителей банков и компаний. Как мужа Паулины Мендельсон его высоко ценили и привлекали к участию в различных общественных организациях. И все же в глубине души он знал, что у него нет ни одного близкого ему человека, к которому он мог бы обратиться в тяжелую минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162