Но теперь ее взгляд был суровым.
– Почему вы не задаете мне прямых вопросов, молодой человек? Это вам внучка сказала?
Ему удалось скрыть удивление. Он спросил насчет прогулок просто так, на всякий случай, но ее реплика показала, что он попал прямо в точку.
– А зачем было вашей внучке приходить ко мне? Старая дама ответила уклончиво.
– Вы могли случайно встретиться с ней у себя дома. Она дружит с вашим сыном. Они сидят рядом в классе.
Что правда, то правда. Он решил взять быка за рога.
– Ваша внучка со мной не говорила. Но мои сотрудники обнаружили ваши следы.
– Откуда вам известно, что это именно мои следы? – спросила она с легкой насмешкой в голосе.
Он посмотрел на ее туфли. Дорогие, но в общем обыкновенные расхожие туфли. Довольно большого размера, на низком каблуке. Те нечеткие следы, которые зафиксировали Де Фрис и Паркер, должны были, однако показать вполне явственные индивидуальные особенности. Иными словами, подтвердить тот факт, что мефрау Плате действительно была неподалеку от тела.
Но в ее намерения, очевидно, не входило признаваться в этом. Она улыбнулась.
– Ваши техники похожи на индейцев, правда? По одному-единственному следу способны рассказать, о чем человек думал.
– Я бы этого не сказал, – засмеялся и он. – Но удивительно, что мы не нашли следов палки, на которую вы опираетесь.
– Я. не всегда беру ее с собой. Все зависит от того, насколько я утомлена и как сильно болят у меня ноги. Впрочем, в тот вечер палка была бы кстати.
– Значит, вы видели Криса Бергмана в траве?
– Конечно. И поверьте, была до смерти напугана.
– Так почему вы сразу же не сообщили об этом в полицию?
– Мне надо было подумать. И пока я дома пыталась собраться с мыслями, его нашел этот мальчик, как его там…
– Рик Лафебер, – подсказал Ягер.
– Совершенно верно. Он тем временем нашел Криса.
– Но ведь он-то, ни минуты не колеблясь, связался с нами, – сказал Эрик Ягер.
Мефрау Плате посмотрела на него укоризненно.
– Я уже вам сказала, что мне надо было поразмыслить. И теперь тоже. Я до сих пор не уверена, надо ли говорить вам, о чем я тогда думала.
– Но ведь совершено убийство, – напомнил Эрик Ягер.
Оба замолчали. Вдали по Эуропасингел в сторону Лейдсевег ехала красная машина, доставлявшая покупателям заказы на дом. Гул мотора не нарушал тишину. Над лесом парила пустельга, высматривая добычу. И вдруг возле пруда поднялся шум. Не меньше трех десятков уток, которые до этого спокойно оправляли перышки, закрякали, захлопали крыльями и вдруг торопливо бросились в воду, видимо испуганные крысой или лаской.
– Может, вам лучше все мне рассказать, – предложил Ягер. – Когда вы, например, заметили, что Крис Бергман шантажирует вашего зятя?
Он знал, что идет ва-банк. Насчет шантажа у него пока не было ни единого доказательства.
Мефрау Плате пристально взглянула на него. Поняла, что он блефует?
– Я ведь только предположила так, – ответила она через несколько минут. – Наверное-то я не знала.
Он с трудом подавил вздох облегчения.
– Но когда вы увидели мертвого Криса, вы прежде всего подумали, что его убил ваш зять?
Она склонила голову.
– Я допускала такую возможность. Для меня это был тяжелый удар. Ужасно сознавать, что один из твоих близких, быть может, совершил злодеяние.
Старая дама встала и направилась к пруду. Ягер тут же последовал за ней, поддерживая ее за локоть – почва здесь была неровной, и ей было трудно передвигаться.
– У моего зятя в Утрехте есть любовница, – сказала она.
Он изумленно посмотрел на нее: такого поворота он никак не ожидал.
– Моей дочери это неизвестно, и, во всяком случае, от меня она ничего не услышит.
– А ваш зять знает, что вы в курсе?
– Нет, но недели четыре назад он вдруг попросил у меня в долг крупную сумму денег. Он сильно нервничал. Деньги ему необходимы для дела, объяснил он. Как будто я не видела его насквозь и не понимала, что это уловка.
– Сколько он у вас попросил?
– Сто тысяч гульденов. Но какое значение имеют тысячи в такой щекотливой ситуации?
– Так что же вы тогда подумали?
– Я случайно раза два видела, как этот самый Крис поджидал его утром возле гаража и с ним разговаривал. Раньше такого никогда не бывало. Оба раза они разговаривали довольно долго. К тому же все эти дни мой зять был сам не свой. Чрезвычайно возбужденный, рассеянный и пил сверх всякой меры. Потому я и решила, что этот молодчик его выследил и потребовал отступного.
– Но вы же знаете, шантаж – это бездонная бочка. Не лучше ли было откровенно поговорить с зятем?
Она кивнула.
– Я и правда все сделала не так. Мне не следовало давать ему денег, а мальчишку надо было призвать к ответу. – Она вдруг остановилась. – Но это, менеер Ягер, вопрос чрезвычайно деликатный. В моей семье было не принято разговаривать с помощником садовника о таких вещах, как супружеская неверность и шантаж.
Вот вам и оборотная сторона богатства, подумал Эрик Ягер. Тот, кто не имеет ни цента, не станет жертвой такого рода шантажа. Но он понимал, отчего старая дама поступила именно так. При своей фамильной гордости она смертельно боялась скандальной огласки.
– А теперь вы, наверно, спрашиваете себя, уж не сама ли я застрелила этого юношу? – спокойно продолжала мефрау Плате. – Уверяю вас, я этого не делала. Правда, не смею требовать, чтоб вы мне поверили.
– В нашей профессии вера ни при чем, – дружески сказал Ягер. – Для нас все решают факты, доказательства… признания, которые в свою очередь должны быть подкреплены конкретными данными… Вы думаете, что Криса убил ваш зять?
Она взглянула на него задумчиво и серьезно. Что-то дрогнуло в ее лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46