Ах уж эти фильмы, такие не похожие на всамделишное расследование. Вырвалось лишь невольное: «Черт побери, вот оно!» Но приоткрывшаяся правда показалась такой невероятной, такой потрясающей, что мелькнула глупая мысль – не пора ли писать романы. Он протянул аттестат Бакконье:
– Немедленно объявить розыск! По-видимому, сейчас же! Когда сделаете необходимое, отправимся в Гренуйер. И пусть на сей раз Делакур выложит нам все. Его дешевый номер самодеятельности больше не пройдет!
В машине Жардэ был скуп на комментарии.
– Не понимаю, – говорил Бакконье. – Как могли попасть к Жюльену Комбрэ удостоверение и тем более медальон девочки?
– Сразу отбросим идею мальчишеского розыгрыша, иначе он отдал бы ей вещи перед отъездом. Раз он потрудился так хорошенько запрятать их под обложку, выходит, придавал этому большое значение.
Жардэ стал рассуждать вслух:
– В то время Алжир был французским департаментом. Стало быть, никакой нужды в паспорте для поездки из Франции в Алжир. Но, когда начались события, проверку личности часто устраивали на авиационных и морских линиях. Когда Клара Мерсье вернулась во Францию, ей понадобились и школьное и родительское удостоверения. Откуда сироте взять родительское удостоверение? То, что я нашел в тетради, – обычное школьное удостоверение, а школьное – это не официальное.
Небо затягивалось тучами, набежавшими с восточным ветром. Этот ветер, временами очень сильный, мощными струями ерошил верхушки пальм, опасно клоня их к земле. Когда Жардэ затормозил у ворот Гренуйер, ему показалось, что порывы ветра ослабли. Может быть, потому, что здания выстроились полукругом, образуя естественную преграду? Главное строение и впрямь смотрелось надежным щитом.
– Мой сын в Париже по делам. На аудиенции у министра сельского хозяйства. Вернется не раньше, чем дня через два.
Надменная старуха, стоявшая перед Жардэ, смерила его таким презрительным взглядом, что комиссару захотелось ее осадить, сбить с нее спесь.
– Я комиссар Жардэ, а это мой коллега, инспектор Бакконье. Мы ведем расследование о причинах смерти вашего бывшего работника Жюльена Комбрэ.
– Я знаю. Сын говорил мне об этом. Полагаю, он вам все сказал, то есть то немногое, что нам известно. Если бы нам пришлось быть в курсе дел всех тех, кто здесь бывает за год!.. Сезонные рабочие приходят и уходят десятками!
– С той лишь разницей, что Жюльен Комбрэ не был простым сезонником, как все прочие.
Из-под тяжелых век мадам Дансель сверкнул цепкий взгляд:
– Что вы хотите этим сказать?
– Комбрэ пробыл некоторое время в имении вашего сына в Алжире, лет десять назад. И в ту пору дружил с вашей внучкой, которой не пристало играть с арабами, не так ли?
– Если смотреть под этим углом зрения, то я допускаю…
– Хорошо. Расскажите мне теперь о Кларе Мерсье. Настороженность старой дамы несколько ослабла, но Жардэ чувствовал, что она начеку и готова защищать что-то уязвимое – он еще не знал, что именно. Оставалось лишь выждать, пока она допустит оплошность… Он почувствовал, как старуха снова напряглась, к ней вернулась враждебность.
– А что вам, собственно, эта Клара Мерсье? Как приехала к нам, так и уехала… Сын не собирался брать на себя ответственность за нее в тех условиях. Уже начались стычки, дороги стали небезопасными. Было бы опрометчиво…
– Как вы с ней познакомились?
– О, это очень просто. Моя дочь Жермэн жила в Париже, впрочем, и сейчас там живет. Она незамужняя, профессии не имеет и когда-то занималась сиротским домом для девиц, в Фонтенбло, – одних пристраивала на работу, других на учебу. Внучке Анжелине было почти шестнадцать, и на каникулах она скучала без компании… Короче, моя дочь подумала, что подружка-однолетка развлечет ее. Клара только что лишилась обоих родителей – погибли в автомобильной катастрофе. Она была глубоко травмирована. И моя дочь решила, что поездка в Алжир девочке тоже пойдет на пользу. В общем, мы с радостью согласились принять Клару на каникулы. Но тут разразились алжирские события, и дочери вскоре пришлось отвезти девочку обратно.
– С тех пор вы о ней не получали вестей?
– Вестей? Признаться, я об этом не думала. Примерно в то же самое время погибла моя внучка, и все остальное потеряло для меня значение.
– А ваша дочь?
– Моя дочь по-прежнему живет в Париже.
– Она продолжала заботиться о Кларе?
– Полагаю, что да. Знаете, с того момента вся наша жизнь пошла наперекос, так что о Кларе Мерсье я не думала. Участились нападения на французов, и мой сын, реалист по натуре, сообразил вовремя уехать. Не стоило цепляться за землю, которая уходила из-под ног.
Она явно испытала удовольствие от найденного оборота и повторила:
– Вот именно, уходила из-под ног! У моего сына уже были вложения во Франции, в частности, поместье, где мы сейчас живем. А вскоре Гренуйер совсем перешло в его собственность. О, жизнь не обходится без потерь, без слез, но, что поделаешь, нужно уметь стоически перевернуть страницу, даже когда становишься старой, как я. Этот дом благоустроен, и живется мне в нем хорошо. Климат Йера напоминает алжирский, летом, пожалуй, даже менее жарко. А былое… Все связи отрезаны, да мы и не из тех, кто мучается ностальгией. Мы первыми перевезли останки своих близких и перезахоронили их в склепе на здешнем кладбище, в Кро. Тогда кое-кто говорил, что это безумие, но мы так не считаем. Знаете, что арабы сотворили с нашими кладбищами в Алжире? Все разорили, разграбили могилы…
Бакконье не удержался, чтобы возразить, и тут же пожалел – к старухе моментально вернулась подозрительность и враждебность.
– Вы меня удивляете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46