На ней каллиграфически было выведено шариковой ручкой синим: «Игорь! Буду в 2 часа. Ключи в квартире напротив. О.».
– Шальнева Игорь зовут? – словно не веря себе, спросил Басков.
– Андреевич.
– Значит, ждут его здесь?
– Нам-то ждать недолго. – Серегин посмотрел да часы. – Сто двадцать минут.
Они опустились, пошли к машине.
– Заедем в горотдел? – спросил Басков.
– Засвидетельствовать почтение не мешает.
– Не знаю, как у вас, а у меня всю дрему как рукой сняло, – сказал Басков в машине.
– Мы с вами спали за ночь три часа. Но тут взбодришься, это верно.
В горотделе милиции они пробыли полчаса. Поговорили с начальником, Басков поблагодарил инспектора, который прислал сведения о Шальневе и его сестре, и откланялись. Заехали в кафе, выпили теплой воды «Саяны», после чего захотелось прополоскать горло водою из-под крана.
Официантка научила, как проехать на улицу Красную. Но ничего из этой экскурсии в детство у Серегина не получилось. По той причине, что он улицу просто не узнал. Никаких деревянных, рубленных из бревен домов давно не было, сараев тоже. Стояли в ряд одинаковые девятиэтажные панельные здания. Пылил под автомобилями выщербленный асфальт. Рядом пыхтел завод. Временами что-то ухало, и земля вздрагивала. Наверное, работал главный молот.
Серегин попытался отыскать конный двор горкомхоза, где когда-то они с Игорем Шальневым добывали дуги для производства клюшек. Шофер Юра, следуя указаниям, провел машину в конец улицы, свернул вправо, но и конного двора тоже не обнаружили.
– Пустое дело, – со вздохом сказал Серегин. – Позарастали стежки-дорожки…
Часы показывали половину второго.
– Давай потихонечку на улицу Радио, – сказал Басков шоферу Юре.
Остановившись напротив дома № 11, они подождали до двух, и никто за это время к дому со стороны улицы не подошел.
Ровно в два Басков и Серегин поднялись на третий этаж. Бумажки на двери квартиры № 32 не было.
Басков позвонил.
Дверь открыла высокая полная женщина лет сорока, с очень свежим цветом лица, тронутого загаром. Пепельные волосы острижены коротко. Чуть вздернутый нос, серые с голубым проблеском глаза. Старенькое, в мелкий красный горошек ситцевое платье с коротким рукавом сидело в обтяжку. Она поправила упавшую на лоб прядь, и Басков обратил внимание, что пальцы у нее в ссадинах, а под ногтями как будто земля. Маникюра и следов нет.
– Здравствуйте, – сказал Басков.
– Добрый день, Ольга Андреевна, – вслед за ним сказал Серегин.
Таких гостей она явно не ожидала и была удивлена.
– Здравствуйте, – грудным контральтовым голосом ответила Ольга Андреевна. – Вы ко мне? – Она немного растерялась, настороженность мелькнула в глазах, но тут же на лице появилась робкая улыбка. Отступив и давая им дорогу, она пригласила: – Прошу, входите… Извините, встречаю в таком виде… Я только-только с садового участка.
В квартире пахло земляникой и укропом.
Прошли в комнату.
– Надо бы спросить, кто такие, – сказал Басков как можно более мягко и протянул Ольге Андреевне раскрытое удостоверение. – Мы из Москвы, из МУРа. Надо поговорить немножко.
Она не стала смотреть удостоверение, она была испугана.
– Что случилось? С Игорем что-нибудь?
– Почему вы думаете, что с Игорем? – спросил Басков. – Вы имеете в виду брата?
Она в растерянности переводила взгляд то на одного, то на другого.
– Он должен был приехать еще в субботу, а сегодня среда…
– Случилось несчастье. Но он жив и будет жить… Сейчас в Москве, в больнице… Вы не беспокойтесь.
Ольга Андреевна предложила им стулья, стоявшие у круглого обеденного стола, сама опустилась на тахту.
– Но это что-то серьезное?
– Достаточно серьезно.
Чтобы снять напряжение, в разговор вступил Серегин.
– А я ведь вас еще вот какой знал. – Серегин показал рукой на метр от пола, и голос его звучал при этом так, словно он говорил с ребенком. – Не помните Серьгу, Игорева дружка?
Она как-то беспомощно пожала плечами: переход был для нее слишком резок и неожидан.
– Я в сорок первом в октябре отсюда уехал, вы тогда в первый класс пошли, – продолжал Серегин.
Ольга Андреевна нахмурила лоб, а потом ласково взглянула на него.
– Это ваша мама мне свою шубку переделала, кротовую? Вы в шестой квартире жили? На втором этаже?
– Точно.
– Ну как же, вспомнила… Только вот лицо ваше…
– Мудрено. Без малого сорок лет прошло.
– Мне Игорь про вас много рассказывал… Уже после войны…
– Я его тоже не забывал. – Серегин словно оправдывался.
Но это лирическое отступление не отвлекло Ольгу Андреевну от грозного смысла слов, произнесенных Басковым. Она обратилась к нему с молящими нотками в голосе:
– Вы расскажете об Игоре?
– Что можно. Но, кажется, мы больше услышим от вас. Нельзя ли водички?
– Есть клюквенный морс, сама варила, – сказала Ольга Андреевна.
– По рецепту Матрены? – спросил Серегин.
– Вы ее помните? – удивилась она.
– Да, конечно… Но вы принесите нам водички. Она ушла на кухню.
– Такая пигалица была, – тихо сказал Серегин. – Славная женщина…
Ольга Андреевна вернулась с графином воды и стаканами, налила.
Серегин и Басков не спеша пили, а Ольга Андреевна смотрела на них в нетерпении. Наконец они поставили стаканы на стол, и она сказала Баскову:
– Если можно, ради бога, что с Игорем?
Он рассказал ей о происшествии на бульваре имени генерала Карбышева, не утаив ничего, кроме истории с паспортом. И про телеграмму умолчал.
Ольга Андреевна встала, взяла из шифоньера носовой платок и отошла к окну, задернутому белым тюлем.
– За что? – тихо сказала она, стараясь побороть слезы. – Мало он в жизни натерпелся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61