ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Я старался выразить в убедительных доводах все следствия, кои влечет поступок с послом и коих ожидать должно, но Буйслав не дал мне распространиться, он вскричал мне яростно:
— Дерзкий раб! Я не хочу обличать тебя в твоем ко мне недоброхотстве, но накажу тебя самым твоим желанием просить мира у алан, врагов моих: ступай послом к ним и старайся о мире, коего я не хочу. Каждое твое предложение, относящееся к умалению моей чести, осудит тебя на всенародную казнь. Но чтоб ты вернее погиб, то посол будет ныне же изрублен, а ты сей час следуй, объяви о сем князю аланскому и потом умей подвигнуть его к рассуждениям.
Сказав сие, он вышел, и мне не осталось, как ехать послом на известную смерть. Я, простясь с женою моею и дочерью, оставил бедное мое отечество, угрожаемое опустошением от сильного народа, и следовал к столице аланов, выдумывая средства, каким красноречием удобно отвратить наступающую бурю.
Для пользы отечества нередко употребляют ложь, и я сию считал извинительною, если только поможет она загладить проступок моего государя и удержать погибель тысяч народа, который, как волов, приносят йа жертву ссорам владетелей. Я заключил оправдать ложью казнь посла и потом предложить основательные причины, для коих бы аланский князь за благо счел отложить требование на Полянские области и не нарушать мира и согласия со своим соседом. Я приехал в столицу алан и был представлен князю.
Оный упражнялся в самолучшем и обыкновенном подвиге своем, а именно: играл с ручными сороками, и при входе моем захохотал, ибо одна из сих сорок, взлетев на голову первому вельможе, замарала ему нос. Вельможа очень прогневался на невежливость птицы и столкнул оную с приличнейшего ей места; он готов был гнаться за дерзкою, но мой вход его остановил и принудил отереться.
— Чей ты и откудова?— спросил меня князь. Я начал, по обыкновению, важную речь, в которой выразил всклепанное мною на посла его оскорбление моему государю, что принудило поступить с ним противу народных прав, и доказывал, что государь мой в том не может быть вино-иен. Аланский князь худо слушал речь мою и, поглядывая на сердящегося своего вельможу, продолжал смеяться.
— Есть ли у твоего князя ученые сороки? — спросил он, перебив мои слова.
— Очень естественно, ваше величество,— отвечал я с улыбкою.— Ни один двор без таковых животных обойтиться не может.
Но они не могут быть утешнее моих, сказал князь и опять засмеялся. Я счел бы то за явное пренебрежение к моему чину, если б несведомо мне было свойство сего государя, почему я, помолчав несколько, начал опять предлагать о неосновательности требования державы аланской на области Полянские, доказывал, что оные, по союзным обязательствам, издревле присоединились к моему отечеству и что мой государь не преминет защищать право свое оружием, если только не отменено будет сие незаконное требование. Проговоря, я замолчал и ожидал ответа, но князь аланский, заигравшись с птицами, забыл, что дает мне аудиенцию. Однако наконец пришел в себя и, не вслушавшись в речь мою, принужден был опять спросить меня:
— Зачем, бишь, ты, братец, приехал?
Я принужден был повторить гораздо короче, чтоб меня выразумели.
— А! Я забыл было о сих двух воеводствах,— сказал мне князь,— но, кажется, в них уже нет теперь нужды Хорошо, завтра я соберу мой тайный совет.
После чего велел он подать себе лошадь и уехал на охоту с собаками.
Между тем я имел время разведать о внутреннем состоянии сего княжества: оно было таково, как я ожидал, то есть ни к оборонительной, ни к наступательной войне не способно. Войско не имело ни оружия, ни одеяния и стояло по деревням, кои оно грабило. Старые военачальники были отставлены, а вновь определенные только так назывались по имени и знали, что им следует по чинам своим получить жалование, проматывать оное в отсутствие от войска и гордиться своею должностью, совсем оной не разумея. Места правителей в государстве розданы были мясникам, кузнецам, сводникам, шутам и тому подобным ремесленникам, но первый вельможа всех превосходил длиною бороды, а особливо глупостью. Словом, в княжестве сем все происходило так, как в той деревне, где много приказчиков и в которую господин никогда не заглядывает.
Поутру призван я был в тайный совет; государь еще не приезжал и давал тем свободу вельможам ссориться за места. Я не удивлялся, что они, съехавшись для государственного дела, занимались доказательствами, где кому сесть должно, ибо сие обыкновеннейшее действие людей, пекущихся только о самих себе. Напоследок приехал князь, шум утих. Я дожидался решения судьбы моей, но князь занимался рассматриванием нового чертежа птичника, который подал ему его зодчий Вельможи сидели, молчали, и некоторые начали дремать, что для них весьма было кета ти, понеже дело шло до посторонней вещи, а именно до спокойства отечеству. Первый вельможа пресек молчание, встал, разгладил бороду, подошел к государю и начал речь, к коей по крайней мере часа три готовился.
— Мы уже все здесь, ваше величество,— сказал он и поклонился. Князь мерил пальцами чертеж и не отвечал.
Полянский посол здесь,— сказал опять вельможа.
— Да, братец, мне хочется отделать его по греческому вкусу,— отвечал князь. Вельможа не понял, что князь говорит ему о чертеже, и не разумел, как отделывают послов по-гречески, почему сказал: «Да, ваше величество»,- и замолчал.
Тайный совет остался бы без действия, если б один из советников, который уже выспался, пробуждаясь, не всхрапнул. Князю сие очень понравилось, он захохотал и уронил из рук чертеж, а сие послужило приступом к делу потому что, натешившись, князю захотелось кушать, и он начал приглашать меня к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
— Дерзкий раб! Я не хочу обличать тебя в твоем ко мне недоброхотстве, но накажу тебя самым твоим желанием просить мира у алан, врагов моих: ступай послом к ним и старайся о мире, коего я не хочу. Каждое твое предложение, относящееся к умалению моей чести, осудит тебя на всенародную казнь. Но чтоб ты вернее погиб, то посол будет ныне же изрублен, а ты сей час следуй, объяви о сем князю аланскому и потом умей подвигнуть его к рассуждениям.
Сказав сие, он вышел, и мне не осталось, как ехать послом на известную смерть. Я, простясь с женою моею и дочерью, оставил бедное мое отечество, угрожаемое опустошением от сильного народа, и следовал к столице аланов, выдумывая средства, каким красноречием удобно отвратить наступающую бурю.
Для пользы отечества нередко употребляют ложь, и я сию считал извинительною, если только поможет она загладить проступок моего государя и удержать погибель тысяч народа, который, как волов, приносят йа жертву ссорам владетелей. Я заключил оправдать ложью казнь посла и потом предложить основательные причины, для коих бы аланский князь за благо счел отложить требование на Полянские области и не нарушать мира и согласия со своим соседом. Я приехал в столицу алан и был представлен князю.
Оный упражнялся в самолучшем и обыкновенном подвиге своем, а именно: играл с ручными сороками, и при входе моем захохотал, ибо одна из сих сорок, взлетев на голову первому вельможе, замарала ему нос. Вельможа очень прогневался на невежливость птицы и столкнул оную с приличнейшего ей места; он готов был гнаться за дерзкою, но мой вход его остановил и принудил отереться.
— Чей ты и откудова?— спросил меня князь. Я начал, по обыкновению, важную речь, в которой выразил всклепанное мною на посла его оскорбление моему государю, что принудило поступить с ним противу народных прав, и доказывал, что государь мой в том не может быть вино-иен. Аланский князь худо слушал речь мою и, поглядывая на сердящегося своего вельможу, продолжал смеяться.
— Есть ли у твоего князя ученые сороки? — спросил он, перебив мои слова.
— Очень естественно, ваше величество,— отвечал я с улыбкою.— Ни один двор без таковых животных обойтиться не может.
Но они не могут быть утешнее моих, сказал князь и опять засмеялся. Я счел бы то за явное пренебрежение к моему чину, если б несведомо мне было свойство сего государя, почему я, помолчав несколько, начал опять предлагать о неосновательности требования державы аланской на области Полянские, доказывал, что оные, по союзным обязательствам, издревле присоединились к моему отечеству и что мой государь не преминет защищать право свое оружием, если только не отменено будет сие незаконное требование. Проговоря, я замолчал и ожидал ответа, но князь аланский, заигравшись с птицами, забыл, что дает мне аудиенцию. Однако наконец пришел в себя и, не вслушавшись в речь мою, принужден был опять спросить меня:
— Зачем, бишь, ты, братец, приехал?
Я принужден был повторить гораздо короче, чтоб меня выразумели.
— А! Я забыл было о сих двух воеводствах,— сказал мне князь,— но, кажется, в них уже нет теперь нужды Хорошо, завтра я соберу мой тайный совет.
После чего велел он подать себе лошадь и уехал на охоту с собаками.
Между тем я имел время разведать о внутреннем состоянии сего княжества: оно было таково, как я ожидал, то есть ни к оборонительной, ни к наступательной войне не способно. Войско не имело ни оружия, ни одеяния и стояло по деревням, кои оно грабило. Старые военачальники были отставлены, а вновь определенные только так назывались по имени и знали, что им следует по чинам своим получить жалование, проматывать оное в отсутствие от войска и гордиться своею должностью, совсем оной не разумея. Места правителей в государстве розданы были мясникам, кузнецам, сводникам, шутам и тому подобным ремесленникам, но первый вельможа всех превосходил длиною бороды, а особливо глупостью. Словом, в княжестве сем все происходило так, как в той деревне, где много приказчиков и в которую господин никогда не заглядывает.
Поутру призван я был в тайный совет; государь еще не приезжал и давал тем свободу вельможам ссориться за места. Я не удивлялся, что они, съехавшись для государственного дела, занимались доказательствами, где кому сесть должно, ибо сие обыкновеннейшее действие людей, пекущихся только о самих себе. Напоследок приехал князь, шум утих. Я дожидался решения судьбы моей, но князь занимался рассматриванием нового чертежа птичника, который подал ему его зодчий Вельможи сидели, молчали, и некоторые начали дремать, что для них весьма было кета ти, понеже дело шло до посторонней вещи, а именно до спокойства отечеству. Первый вельможа пресек молчание, встал, разгладил бороду, подошел к государю и начал речь, к коей по крайней мере часа три готовился.
— Мы уже все здесь, ваше величество,— сказал он и поклонился. Князь мерил пальцами чертеж и не отвечал.
Полянский посол здесь,— сказал опять вельможа.
— Да, братец, мне хочется отделать его по греческому вкусу,— отвечал князь. Вельможа не понял, что князь говорит ему о чертеже, и не разумел, как отделывают послов по-гречески, почему сказал: «Да, ваше величество»,- и замолчал.
Тайный совет остался бы без действия, если б один из советников, который уже выспался, пробуждаясь, не всхрапнул. Князю сие очень понравилось, он захохотал и уронил из рук чертеж, а сие послужило приступом к делу потому что, натешившись, князю захотелось кушать, и он начал приглашать меня к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184