Сильный, могучий богатырь укрепляется в стременах своих, отдает копием честь государям и разъяряет коня острогами. Сей летит в поле, яко молния, и бугры белых песков киевских, раздаваясь на обе стороны облаком, означают путь витязя, провождаемого радостными воплями народа.
Спящий исполин пробуждается, чародейное сердце его возрождает предчувствие грозящей ему погибели, а злоба адская, его одушевляющая, разливает яд лютости в черной крови его. Рев его при слышании противника уподобляется бурливым ветрам, вырвавшимся из заклепов горных. Мятущийся, свирепствующий, садится он на чародейного коня своего, проклинает богов и Владимира и с распростертыми руками стремится на богатыря, чтоб, схватя, проглотить оного. Увидя страшного себе оружехранителя князя болгарского, он упинается, трепещет оного, как и прежде, но род духов темных, его окружающих, подстрекает. Он надеется на свою непроницаемую броню, сооруженную всем искусством ада, простирает паки дебелые руки и стремится с вящей яростию. Кровавая пена брызжет из пасти его, подобный жерлу клокочущего вулкана.
Добрыня насмехается злобе его и не обращает оружия, чтоб тем вяще раздражить его. Трепещущие сердца зрителей и очи обращены на своего витязя, все исполнены ожидания.
О муза, к тебе только должен я вознести мою жалобу! Для чего не был я свидетелем побоища, которого свет никогда уже не увидит? Я воспел бы то уверительно, чему удивляюсь только по одним слухам, доставившим сие повествование перу моему! Ты, о муза, современствовавшая всем древнейшим подвигам, возгласи ныне чудеса, ожидаемые моими читателями!
Уже руки исполиновы, подобные толщине дубам, равнолетним земле, растущим в лесах брынских, висят над главою Добрыниной, длани страшные закрывают богатыря от очей ужасающихся зрителей. Они чают его погибша и в болезненных криках являют страдающие чувствования. Между тем богатырь силою чрезмерною отбивает только кулаками руки Тугариновы, и сей лезненным стоном опускает оные, не стерпя ударовл Он наклоняется с коня, растворяет рот, кусает богатыря из всех сил, но поверите ли, читатели! Исполин, крепко тиснув, лишается всех зубов своих. Я ко камни, отторгнувшиеся с верху гор, падают оные с ужасным стуком и потрясают землю, а богатырь получает только синево от давления, от коего треснула бы гора адамантная.
Добрыня, почувствовав боль, свирепствует. Он хочет прежде лишить его коня, пособляющего ему в нападении. Поражает копьем Нимродовым грудь сего животного, воздвигнутого чарованием. Сила сокрытого в копье огня Перунова уничтожает произведение гееннское, конь рассыпается в прах; земля, зинувши с престрашным треском, поглощает смрадные оного остатки, и сам исполин увязает в земле сступившейся. Но он выдирается и с вящею злобою зияет на Добрыню. Тако бросается бешеный пес на презирающий его камень. Между тем богатырь скучает продолжать подвиг, исторгает меч Сезострисов и торчмя ударяет в грудь чудовища, желая одним ударом низвергнуть его в ад. Волшебная броня оказывает ему последнюю помощь. Она спасает жизнь Тугарину, но сама рассыпается и превращается в дым, который поднимается в густом облаке на воздух. Князь адский со всем сонмищем своим в виде ужасных змиев является и поглощает остатки своего порождения. Громы гремят, вихри наполняют мраком чистое поле ратное, а изумленные зрители со стен чают видеть разрушение природы. Уже оплакивают погибель своего защитника. Но мрак рассеивается, они видят богатыря, гонящегося с мечом за удаляющимся в трепете исполином. Погибель неизбежна! Меч наднесен почти к, произведению ударов. Взирающий князь и все множестве народа отдыхают и готовы возгласить победу.
Вдруг злые духи спешат на помощь возлюбленному своему чаду, заслоняют исполина, испускают пламенную реку на Добрыню, но сия не дерзает противу влажностей священного Буга, обращается вспять и опаляет чудовище. Тугарин возревел, и духи, сберегая другой плод своей/злобы, поднимают оный на воздух. В мгновение не видно стало змиев, и является только Тугарин, парящий на крылах бумажных. Он опускается к горе Киевской, отрывает великую оной часть и, воздвигнув на высоту, надлетает на богатыря, чтоб раздробить оного. Вопли ужаса предвещают устами народа опасность неустрашимого богатыря, который без робости идет навстречу всем нападениям случая и подставляет только одну расширенную ладонь на отражение горы, имеющей в него опровергнуться.
В сие смятенное мгновение неустрашимый и привыкший к опасностям Тароп видит опасность господина своего. Он вынимает стрелу свинцовую, окропляет оную водами бугскими, напрягает лук и поражает чародейные крылья Тугарина. Силы адские отженяются и оставляют исполина, который упускает камень и стремглав разится о землю.
Добрыня Никитич совершает судьбу его. Он сходит с коня, наступает ногою на горло чудовищу и сильною своею десницею срывает страшную голову от дебелых плеч и, вонзая на копие, возглашает победу, а Тароп подтверждает оную, вострубив в рог ратный. Чудовище, кончая жизнь, трепеталось толь жестоко, что выбило ногами превеликую долину, поднесь еще на месте оном видимую, а кровь его на три часа произвела в Днепре наводнение.
Богатырь довольствовался восхищением о исполнении своего обета и упражнялся в похвалах верному своему Таропуслуге, коего неустрашимость достойна была сего нелестного признания. Между тем истребление исполина, видимое со стен киевских, произвело великое торжество, радостные рукоплескания и восклицания: «Да здравствует великий князь и сильный, могучий богатырь его Добрыня Никитич!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184