Только ваше посредство, дорожайший мой Доброслав...
Он не успел кончить, ибо сестра моя, предваренная Милостаною о прибытии моем в их замок, шла с нею посетить меня, я также не успел ничего сказать Гипомену от великого движения чувств моих, возбужденных во мне ударом красоты Милостаниной, кроме что пожал его руку, и в сем безмолвном выражении как бы сказать хотел, что он может меня купить за равномерную цену услуги.
Рогнеда и я бросились друг к другу в объятия, и одни текущие из очей наших слезы выражали чувствование общего нашего несчастия.
— Мы все потеряли,— говорила Рогнеда, отца и отечество.
Я старался утешать ее и обнадеживал в помощи, которую имеем мы получить от наследника престола кимбрского. Я рассказал ей все происшествие, как слышал от Гипомена. Казалось, что она находила некоторое предубеждение верить его обнадеживаниям и успокоилась в ожидании, что родитель ее чрез его помощь получит жизнь.
Гипомен увидел тогда благоприятный случай напомнить сестре моей, не позабыла ли она о словах попугая.
— Мне уже не осталось больше,— примолвил он, видя, что Рогнеда приведена была в счастливое для него замешательство,— как извлечь у вас признание, не оскорбляют ли вас те чувствования, кои открывал я вам столько раз, находясь птицею. Вы известны, прекрасная царевна, что я тот самый, коего вы содержали у себя в неволе, и я ожидаю лишь единого: жизнь или смерть вы мне предопределите.
Я, видя в очах сестры моей, что ее не оскорбляют требования Гипоменовы, вошел в посредство к облегчению стыдливости и довел ее к согласию.
Рогнеда находила в том сперва некоторые затруднения, в рассуждении надежды к оживлению отца нашего, и что потребно в столь важном обстоятельстве его дозволение. Однако ж я растолковал ей, что хотя есть надежда к возвращению жизни его, но сие может случиться не так скоро и что между тем не должно быть неблагодарною к попечениям, оказываемым от Гипомена к нашим пользам, а тем больше, что в его покровительстве остается единая наша надежда. Нетрудно уговорить сердце, когда предложения согласны с оного чувствованиями: Гипомен был человек прекрасный, сестра моя склонилась, и я сложил их руки.
— Вы совершенно счастливы,— сказал я тогда,— судьба ваша достигает своей меты. Но я, следуя по пути моих несчастий, нахожу оные вновь: надлежало, чтоб и в самом убежище моем произошли в душе моей чувствования, кои буду питать без надежды.
— Что значат сии темные выражения,— говорил с усмешкою на сие Гипомен, проникший в мое сердце.— Не можете ль вы в доме друга вашего быть откровеннее?
— Да,— отвечал я,— мне не можно утаить, хотя бы и желал, что совершенства прелестной сестры вашей меня оковали... Божественная Милостана! — продолжал я, обратясь к ней.— Я открываюсь, что дни мои в руках ваших. Я люблю вас и не буду счастлив, если не произведу в сердце вашем подобных впечатлений. Я потерял отца, лишился надежды наследовать престол его; но я лишусь и самого света, когда мы меня презрите. Вы не приобретете во мне кроме верного и обожающего вас супруга; но для него будете вы все... все, что только может превзойти его желания.
Я хотел говорить больше, желал иметь тысячу языков для лучшего красноречия, но, приходя отчасу в замешательство, повергся только к ногам Милостаны.
Гипомен, давно уже имевший намерение сочетать меня со своею сестрою, поспел мне в помощь и также не нашел затруднения уговорить ее в мою пользу. Таковым образом заключены два взаимных союза и определено только вопросить волшебную доску о времени к совершению браков. Однако ж остаток того дня и весь последующий не могли мы отлучиться от наших возлюбленных до тех пор, как Калдер дал знать о своем возвращении.
Он сказывал нам, что авары овладели столицею дулебскою и производят в ней и во всем государстве жестокие грабительства; что Зловуран всего того причиною; ибо он, убив Кигана, принял на себя его образ и вступил в правление обоими народами. Желание его причинить Гипомену какую-нибудь досаду побудило изобретать странные притеснения дулебянам, для того что он узнал о заключении союза нашего.
Впрочем, он чаял быть себя довольно безопасным, нося лицо Киганово, от поисков Гипоменовых, а и того меньше от нападения моего; ибо полагался на свое искусство, покровительство короля волшебников и данное ему от него очарованное копие.
Я пришел в великое огорчение, узнав о напастях, приключающихся моим подданным. Гипомен сие приметил и старался внушить в меня надежду.
— Все сие прекратится,— говорил он,— страна дулебская легко позабудет претерпенное от Зловурана и аваров, но должно иметь терпение; я вопрошал волшебную доску. Не подумайте, чтоб я не хотел оказать вам помощи к возвращению вашего престола: вы сами узнаете определение судеб, коим я не могу противиться, когда воззрите на оную доску.
Сказав сие, повел он меня по многим ступеням в подземную храмину. Она освещена была неугасающею лампадою; множество химических и физических орудий, в приличных местах расставленных, составляли ее украшение. Посреди храмины стоял златоножный стол, обтянутый неизвестного рода белою кожею, а на оной лежала черная палочка. Гипомен заставил меня читать некоторые неизвестные мне слова, кои он мне сказывал, а потом велел взять палочку и троекратно ударить по столу. Я учинил сие и был приведен в священный трепет произошедшим согласным звуком невидимых музыкальных орудий.
— Вопрошайте теперь, о чем вам угодно,— сказал мне Гипомен.
Я пожелал узнать средства к освобождению моего отечества от угнетающего оное ига, и на доске тотчас изобразились следующие письмена:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184