И была подле него одна дама, и горько оплакивала она его, и говорила:
– Тристан, диву даюсь я тому, что ни у кого не испросите вы совета о вашей судьбе. Будь я на вашем месте, я отправилась в иные края, раз не могу обрести исцеления в этой стране. Как знать, не помог бы мне там господь или кто другой?
– Госпожа моя, – молвит Тристан, – но как это сделать? Я не могу ехать верхом и не потерплю, чтобы меня несли на носилках.
– Ах, Тристан, – отвечает дама, – я вам в том не советчица. Пусть сам господь вас надоумит!
И с тем она вышла от него.
И Тристан попросил, чтобы его перенесли к окну, из которого было видно море. И долго смотрел вдаль и предавался раздумьям. И, поразмыслив, позвал к себе Гувернала и молвит ему:
– Отправляйтесь к моему дяде и скажите ему, что я хочу с ним поговорить.
Гувернал пошел и королю и сказал:
– Сир, Тристан хочет с вами поговорить.
И король пришел к нему и спросил:
– Милый племянник, чем я могу помочь вам?
– Сир, – молвит Тристан, – я хочу попросить вас об одной услуге, которую вам нетрудно будет мне оказать.
– Как бы трудно это ни было, – отвечает король, – я окажу ее вам, ибо нет ничего на свете из того, чем я обладаю, ни великой вещи, ни малой, что я пожалел бы для вас.
– Сир, – говорит Тристан, – много мук и тягот вытерпел я с тех пор, как сразил Морхульта и освободил Корнуэльс. Но все понапрасну: в этой стране я не могу ни жить, ни умереть. И раз это так, хочу я отправиться в иные края: кто знает, не будет ли угодно господу послать мне исцеление там, если он не послал его здесь?
– Милый племянник, – отвечает король, – но как же отправишься ты в иные края? Ты не в силах ни ехать в седле, ни идти пешком и не потерпишь, чтобы тебя несли на носилках.
– Дядя, вот каково мое желание: прикажите построить для меня крепкую лодку с парусом, которым я смогу управлять по своему желанию, и шелковым пологом, что послужит мне защитой от солнца и дождя. Потом прикажите нагрузить ее съестными припасами, чтобы было мне чем поддержать себя в долгом плаванье. И еще положите туда мою арфу, роту Музыкальный инструмент с пятью струнами, кельтского происхождения, распространенный в Западной Европе XI–XIII вв.

и все мои инструменты. Когда все будет готово, поставьте туда мое ложе, перенесите меня на него и отпустите лодку в море. И я поплыву по нему, одинокий и всеми забытый. И если господу будет угодно, чтобы я утонул, великим утешением покажется мне смерть, ибо давно уже изнемог я от страданий. А если мне удастся выздороветь, я вернусь в Корнуэльс. Вот чего я хочу. И молю вас со слезами на глазах, чтобы вы поторопились и чтобы лодка моя была готова как можно скорее, ибо не будет мне радости до тех пор, пока не исполнится мое желание и не выйду я в море.
Когда Тристан кончил свои речи, зарыдал король и говорит ему:
– Милый племянник, неужто вы хотите покинуть меня?
– Я не могу поступить иначе, – отвечает Тристан.
– А что станется с Гуверналом? – спрашивает король. – Если бы взяли вы его с собой, это было бы вам немалой подмогой.
– Конечно, – молвит Тристан, – но только не хочу я теперь подмоги ни от кого, кроме господа. А что до Гувернала, то, если я умру, пусть отойдет ему моя земля, ибо он столь знатного рода, что сумеет ею управлять, когда примет рыцарское посвящение.
Понял король, что не переспорить ему Тристана; и вот приказал он построить лодку согласно замыслу своего племянника. И когда судно было построено и оснащено, в него перенесли Тристана.
Вовеки не было видано столь великой скорби, как при этом отплытии! И когда увидел Тристан, как все о нем горюют, невмочь ему стало медлить. Приказал он столкнуть лодку в море и поднял парус. И за малое время отнесло его так далеко от берега, что уж не разглядеть ему было ни короля, ни своих друзей, а им его – и подавно.
Две недели блуждал Тристан по морю, пока не прибило его ладью к берегам Ирландии, неподалеку от замка Хесседот Это название замка встречается только в прозаических версиях романа о Тристане (иногда в варианте Хосседок).

.
Там обитал ирландский король Здесь он зовется Ангеном (в других рукописях – Ангуином или Хангуином, что, пожалуй, более верно).

и его жена, сестра Морхульта.
И дочь их, Изольда, жила вместе с ними. И была эта Изольда прекрасней всех женщин на свете, и не сыскалось бы в те времена никого, кто превзошел бы ее в искусстве врачевания, ибо ведомы ей были все травы и их свойства. И минуло ей в ту пору четырнадцать лет.
Когда Тристан очутился в гавани, исполнилось радости его сердце, оттого что увидел он перед собой неведомую землю, и еще оттого, что избавил его господь от гибели в морской пучине. Тогда взял он арфу, настроил ее и принялся наигрывать столь сладостную мелодию, что ею заслушался бы всякий, кто ее услышал.
Ведь тогда у рыцарей, томимых печалью, была привычка играть на арфе и петь В действительности обязательно обучались игре на арфе профессиональные певцы – жонглеры. Умением играть ни музыкальных инструментах и петь владели лишь редкие представители высшего общества, хотя это считалось благородным занятием; обучение музыке входило в программу подготовки идеального рыцаря, о чем не раз писалось в куртуазных романах и трактатах эпохи, но что крайне редко осуществлялось на деле.

, чтобы разогнать тоску.
Долго играл Тристан и окончил свою игру на грустный лад:

Я сердце потерял, плененный.
Израненный, без рук, без ног,
Я без любви живу, влюбленный.
И что ж! Умру неисцеленный?
Умру, влюбленный, без любви.
Но нет! Велит любовь: «Живи!»
Любовь пытает, сокрушает.
Любовь казнит и воскрешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31