Эти выражения достигают
большой поэтической выразительности. Но примеры второго рода пафоса, мо-
жет быть, еще более ценны, так как в них выразительная сила речи появля-
ется в противоположных средствах, с помощью простых и даже грубых слов и
образов, которые, однако, тем самым вернее бьют в цель и резче дают выс-
тупить сквозь них, словно отбрасывая высокую тень, подъем подлинной силы
и резче дают выступить сквозь "грязное белье", "грязная рубаха и хлев",
"ползать на брюхе в грязи", - это образы крайнего натурализма, в речи
Ленина, проникнутой страстным стремлением к последней правде, к послед-
ней обнаженности вещей, приобретают крайнюю степень выразительности. Ре-
шение загоняется здесь в самые низины, чтобы упереть его в самое дно и
показать осязательно, что другого выхода нет. И тут же вдруг эта отрица-
тельная характеристика преображается, получает оправдание и новый смысл
благодаря сопоставлению с героическими словами, подчеркнутыми резкими
антитезами: "не революционер, а болтун", "мы хотим... мы хотим" (огром-
ных деяний) "и мы боимся самих себя". В том и другом случае острота
сталкиваемых лицом к лицу контрастов, усиливает их до размеров, закрыва-
ющих все иные выходы зажатому в них решению. Этот замечательный прием
достигает у Ленина большой силы, так как пафос усиливается и оправдыва-
ется здесь суровым героизмом марксистского миропонимания.
Интересно также употребление метафоры, как перифраза, напр.: "в один
кровавый комок спутано"..., "бросать песок в глаза", "поливать маслице"
(взамен "утишить, успокоить", при чем и здесь Ленин как будто вкладывает
в ходячее выражение иронический смысл, которого оно первоначально не
имело, и подчеркивает его уменьшительным "маслице"). Эти выражения дают-
ся более или менее непосредственно как сами по себе понятные, при всей
своей иносказательности; они не служат конкретной иллюстрацией более об-
щей мысли и вообще не являются приложением к оправдывающему и мотивирую-
щему их прямому значению; перевести их на прозаический язык понятий не
всегда возможно и легко. И Ленин, повидимому, со своей стороны вовсе не
иллюстрирует здесь на частном примере какую-то отвлеченную мысль, а дает
сразу обратную, чувственную, "поэтическую" форму выражения просто пото-
му, что он так мыслит и, может быть, сам не всегда сумел бы другими сло-
вами передать их содержание, ибо иногда самая символичность подобных
фраз придает содержанию их общее и неопределенное значение, которое не
поддается исчерпывающему переводу. Примеры употребления Лениным подобно-
го символического языка весьма интересны.
Обратимся, наконец, к более сложным видам сравнения.
Прежде всего отметим случаи распространенного сравнения, к которому
речь возвращается. Один пример сочетания нескольких сравнений (авангард
и проч.) уже был приведен, к нему могут быть примкнуты примеры повторе-
ний ("увертываются" и "скатились" и "связали"), в которых был отмечен их
своеобразный "музыкальный" характер композиции. Приведем еще несколько
примеров стойкости образов сравнения. Таковы, например, исторические па-
раллели: необходимость новой экономической политики мотивируемых анало-
гией с осадой Порт-Артура и вся статья, которая так и называется "От
штурма к осаде", построена на этой параллели; заключение брестского мира
сравнивается метафорически с тем внутренним "договором", который партия
как бы заключила со Столыпиным в 1907 г., отказавшись от решения бойко-
тировать Государственную Думу, и, с другой стороны, с Тильзитским миром.
"Мы заключили Тильзитский мир. Новый Тильзитский мир... Мы придем и к
нашей победе, к нашему освобождению, как немцы после Тильзитского ми-
ра"... В этих примерах позорному и похабному братскому миру противопос-
тавляется "неслыханный позорный договор со Столыпиным" и "неизмеримо бо-
лее тяжкие (перед этим "архитяжкие"), "зверские, позорные, угнета-
тельские мирные договоры", "похабные и похабнейшие мирные договоры" (см.
приведенные в примерах повторения слова "позорный" во всех степенях) и
таким образом по контрасту, напряженному до высшей степени целой систе-
мой повторений, выступающих особенно резко на общем фоне сопоставлений
бьющих особенно в атмосфере газетной и устной травли "похабного мира" и
даже борьбы внутри самой партии.
Другая аналогия, привлеченная Лениным по тому же поводу, сравнение
России и Германии с домашним животным и "хищником, вооруженным до зу-
бов": "Лежит смирный домашний зверь рядом с тигром и убеждает его"...
"рядом с нашим смирным домашним зверем лежит тигр", "армии нет, а рядом
с вами лежит хищник"... "чтобы следующим прыжком захватить Петербург.
Этот зверь прыгает хорошо", (Речь 7/III-18 г., на съезде РКП). Сравнение
с хищником, ставшее шаблонным, затасканное газетами и митингами, поднов-
ляется и получает новую силу и выразительность в образе тигра и в наг-
лядных картинках, изображающих положение дела. Эти картинки даются не в
виде прилагательных к тексту иллюстраций, а метафорически, т.-е. непос-
редственно в языке образов.
По этому же поводу, говоря об истерических воплях о похабном мире
(доклад 14/III-18 г., на Съезде Советов), Ленин сопоставляет психологию
антибрестского негодования с "психологией дворянчика-дуэлянта, истери-
чески призывающего к войне, с буржуазными вояками, театрально размахива-
ющими шпагой", "дворянчиков-дуэлистов" (см. в другой речи, там же, на
следующий день: "бросать слова и махать картонным мечом бесполезно").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139